Ведь может быть?

Она согласилась с их планом. Но маленький тревожный звоночек в ее голове продолжал звучать тихо и настойчиво.

И еще она вспомнила тот огонек, который, как ей показалось, она увидела мерцающим в марсианской ночи.

Итак, они втроем подошли к яме. При ярком дневном свете нить кабеля оказалась еще более яркой, чем в сумерках, сияющей, словно голубая скорлупа – такого цвета, который никогда не встречался Салли ни в одном из миллионов ранее посещенных Марсов.

Когда они подошли, Уиллис достал маленький сенсорный датчик, чтобы изучить их цель.

– Кабель шириной около полудюйма, – произнес он. – В толщину пальца. Знаете, я готов держать пари, что он с легкостью мог быть значительно тоньше.

– Возможно, это сделано для безопасности, – предположил Фрэнк. – Может быть, предполагаемая нами толщина – это только видимость, легкое защитное покрытие. Вы же не захотите срезать крыло вашего летательного аппарата…

– Или часть тела…

– Суперусиленной нитью, которая настолько тонкая, что ее невозможно увидеть.

Пока они беседовали, Салли изучала землю, край приближающейся к ним ямы.

– Нет никакого уклона, – произнесла она наконец.

– Чего? – удивился Фрэнк.

– Никаких осколков от удара, как у любого другого кратера на Марсе или на Луне.

– Хм, – произнес Фрэнк. – Но все же это стена кратера, хотя и необычная…

Подъем пошел в гору, когда они приблизились к плотно покрытому пылью краю ямы. Взобравшись на него, Салли выяснила, что он представляет собой круглый барьер около пятидесяти футов в высоту, проходящий прямо по краю отверстия в земле. Стоя на его вершине, они сами могли теперь убедиться, что оно было огромным, около полумили диаметром, и окруженным гладкой стеной. С верхней точки этого достаточно широкого гребня, чтобы Салли могла не бояться с него упасть, стена гладко уходила вниз, погружаясь дальше в землю. Отсюда ей были видны лишь верхние секции внутренней стены ямы, которые выглядели как уплотненная марсианская порода.

Уиллис осторожно встал на колени, привязал тонкую веревку к ручному сенсорному датчику и опустил его в яму, неуклюже травя шнур руками в перчатках.

– Да, точно, тут глубина двадцать миль, радар подтверждает. И почти такого же радиуса на всем своем протяжении до самого дна. Это цилиндр.

– Ни один метеор не смог бы проделать такую глубокую и правильную дыру, это точно, – сказал Фрэнк. – После удара большого куска метеорита не остается такой глубокой дыры, он просто испаряет больше породы, после чего остается широкий, но неглубокий кратер.

– Хм, – ответил Уиллис. – Мне кажется, я могу предположить, как это могло произойти. Серия небольших камней, бьющих в цель один за другим. Таким образом они углубляли дыру до того, как в нее обвалится порода.

На лице Фрэнка отразилось сомнение.

– Может, и так. Но если она искусственная, то я бы подумал о более простых способах. Вроде огромной тепловой пушки. Вроде тех, что использовали для войны в мире… который это был, напомните?

– Миллионный примерно, – ответил Уиллис. – Марсианский Аресибо.

– Но он очень далеко отсюда, если двигаться последовательно, – вмешалась Салли. – Мы не видели на Марсе доказательств поэтапной передачи технологий или жизненных форм.

– Правда. Но сходство определенных видов технологий – это вполне реально, – ответил Уиллис. – У нас тоже есть оружие, использующее направленный поток энергии, а мы ведь не с Марса.

– У нас нет ничего, кроме догадок, – покачала головой Салли. – Хотя зачем вообще кому-то строить это?

Уиллис наблюдал за результатами, поступающими с его сенсорного датчика.

– Я могу только догадываться. Эта яма глубокая. Атмосфера – всего миль пять высотой. На глубине в двадцать миль стоит ожидать, что давление воздуха будет в пятьдесят раз больше, чем на поверхности. Здесь, наверху, у нас типичная марсианская атмосфера, концентрация углекислого газа – около процента от земного давления на уровне моря. А на дне этой ямы оно в пятьдесят раз больше, и мои приборы это подтверждают.

Фрэнк удивленно присвистнул:

– Это даже лучше, чем на Марсе Дыры.

– Правильно. Который такой же гостеприимный, как и любой другой из миллиона последовательных копий. Вот почему они построили эту яму, Салли. Как убежище.

– От чего?

– От истощения воздуха. Может быть, здесь было что-то вроде вулканического лета – теплого и продолжительного…

– Достаточно продолжительного, чтобы какое-то племя марсиан доросло до космической программы…

– Правильно. Но, как и любое лето, рано или поздно оно должно было закончиться. Тепло иссякло, на полюсах пошел снег, океаны замерзли и измельчали. Обычная история.

Салли показалось, что теперь она понимает.

– Так, значит, эта яма – убежище.

– Да. Проще и быть не может. Эта яма будет сохранять свой воздух и воду, даже если вся цивилизация рухнет.

– А лифт? – вмешался Фрэнк.

– Возможно, они передвинули сюда корневую станцию еще до наступления конца, с горы Павлина или откуда-то еще. Выглядит романтично, но все это было задумано заранее. Они жили глубоко на дне, чтобы быть уверенными в сохранности своего воздуха и воды, но при этом протянули свою лестницу до других планет.

Салли заглянула в яму.

– Так что там теперь?

– Жизнь, – ответил Уиллис. – Это я могу точно сказать. Там есть кислород, метан, атмосфера с нестабильным химическим составом. И что-то еще для обеспечения реакции фотосинтеза, чтобы накачивать воздух кислородом. – Он огляделся вокруг, вслед за утренним солнечным светом, лишь вскользь касающимся поверхности верхних стен ямы. – Хотя нет, не фотосинтез. По крайней мере, не в первую очередь – там, в глубине, слишком мало света. Может быть, это как у глубоководных организмов на Земле, которые никогда не видят света и живут за счет просачивающихся со дна минералов и энергии. Может иметь значение то, что мы находимся недалеко от вулканов Фарсиды: большие магматические карманы под этими крошками должны давать тепла с избытком.

– То есть это последнее убежище их цивилизации, – уточнила Салли. – Тогда скажи мне, где же городские огни, автомобильные выхлопы и всякая радиоболтовня?

– Боюсь, что ничего этого там нет. Только фонит что-то металлическое.

– Металлическое? – Фрэнк выглядел пораженным.

– Да, неправильной формы. На самом дне ямы.

– Это все заставляет меня вспомнить Прямоугольники, – произнесла Салли задумчиво.

Уиллис не проявил никакого интереса, но Фрэнк перевел на нее взгляд:

– Что?

– Один из миров Долгой Земли, который я открыла вместе с Джошуа и Лобсангом. Мы назвали его Прямоугольниками из-за остатков развалин фундамента, которые мы там обнаружили в земле. Еще одно место с реликвиями давно исчезнувшей цивилизации.