или «уголок» между фьордом Фленсбург и рекой Шлей на территории нынешней Германии (кстати, хоббиты тоже поселились в «уголке» между реками Буйной и Бесноватой). Фродо чувствует, что «уходит из сегодняшнего мира», словно «шаткий мостик был перекинут через три эпохи». И, может быть, как и у сновидца из «Жемчужины», так оно и было.

Толкин полагал, что автор «Жемчужины» был родом из Ланкашира, но, думаю, ему приятно было бы узнать, что, по более поздним данным, его родиной был Стаффордшир[86]. Толкин не раз называл себя «уроженец Западного Мидленда» и писал в 1955 году в письме У. Х. Одену: «Ранний вариант западномидлендского среднеанглийского полюбился мне как язык уже знакомый, едва попавшись мне на глаза» (см. «Письма», № 163), а центр Западного Мидленда образован пятью графствами: Херефордширом, Шропширом, Вустерширом, Уорикширом и Стаффордширом. Подобно Шекспиру, который был выходцем из Уорикшира, стаффордширец, написавший «Жемчужину», соприкасался с подлинными традициями, с английской поэзией, с представлениями о потустороннем мире и трезвым пониманием мира реального — но, в отличие от Шекспира, не изменял этому наследию в поисках лучшей доли. Сновидец у него находится в состоянии неопределенности, словно на пороге, где он одновременно воспринимает физический, буквальный мир и осознает более глубокое символическое значение происходящего — на мой взгляд, именно этого ощущения мифической или магической вневременности и стремился периодически добиться Толкин.

По моему убеждению, на поэтический и мифологический аспекты работ Толкина повлиял еще один поэт — или его произведение. Как ни странно, это был протестант и противник монархии Джон Мильтон, автор пьесы-маски «Комос».

Для начала следует отметить, что в поэзии Толкина присутствуют эльфийские элементы. Само по себе это явление разбирается в статье Патрика Уинна и Карла Хостеттера, опубликованной в сборнике «„Легендариум“ Толкина», однако эльфийские мотивы есть и в поэзии Хоббитании — Толкин объясняет их присутствие общением Бильбо с эльфами и изучением старинных источников. Например, допев вторую «походную песню», хоббиты умолкают при виде преследующего их Черного Всадника, но тот ретируется, как только появляется группа эльфов. Они поют на квенья, более древнем из двух эльфийских языков, которые используются во «Властелине колец», и Фродо единственный, кто способен разобрать хоть что-то, прилагая сознательное усилие. «Но вслушиваться было и не надо: напев подсказывал слова». Затем в тексте приводится четыре строфы из песни, как их понял Фродо, — призыв к Элберет. В Раздоле та же песня встречается в виде семи строк на синдарине (языке эльфов, которые остались в Средиземье), но на этот раз без перевода: Фродо просто стоял и слушал, а «слова песни, сливаясь с музыкой, звучали как звонкое журчание родника». Как пояснил Бильбо, это была песня «про Элберет». Толкин довольно дерзко испытывает терпение читателей: он не переводит песню с синдарина и ни в одном из двух случаев не поясняет, что это за Элберет, о которой поют эльфы. Судя по всему, он был убежден в том, что читатели, как и спутники Фродо, смогут уловить смысл (или его часть) в самом звучании поэтических строк. В последней главе трилогии в ответ на вторую измененную версию второй походной песни в исполнении Фродо эльфы поют четыре строки на синдарине, которые хоббиты слышали в Раздоле, теперь уже с переводом:

Гилтониэль! О Элберет!

Сиянье в синем храме!

Мы помним твой предвечный свет

За дальними морями!

В то же время, оказавшись лицом к лицу с Шелоб в начале последней главы тома «Две твердыни», Сэм вспоминает и ту эльфийскую песню, что он слышал в Хоббитании, и ту, что пели в Раздоле, и тогда «ожил голос в его пересохшей гортани, и он воскликнул на незнакомом ему языке» — это уже третье воззвание к Элберет, на сей раз на синдарине и снова без перевода. Наконец, если сравнить все переводы (Толкин в итоге предоставил их в 1968 году, когда Дональд Суонн собирал тексты для своего песенного цикла «Дорога вдаль и вдаль идет» (The Road Goes Ever On)), можно увидеть, что все четыре стихотворения, посвященные Элберет, перекликаются с двумя песнями хоббитов, приведенными далее по тексту, — той, которую затягивает Фродо в Вековечном Лесу, чтобы подбодрить своих товарищей, и той, что поет Сэм в надежде отыскать Фродо в «Башне на перевале»: ее слова пришли «сами собой» и легли на уже знакомый ему «простенький мотив» — все как в первой походной песне хоббитов с ее (возможно) новыми словами и напевом «древнее здешних гор». Сэм и в самом деле просто мурлыкал «детские песенки Хоббитании» и «стихи господина Бильбо», так что, можно думать, его «Песня в оркской башне», как окрестили ее составители указателя, подобно другим хоббитанским произведениям, отчасти его собственная, отчасти заимствована у Бильбо и отчасти основана на традициях.

Между этими шестью стихотворными текстами (четырьмя эльфийскими песнями, песней Фродо в Запретном Лесу и песней Сэма в башне) есть нечто общее. Все они являются отражением мифа — мифа в двух смыслах: с одной стороны, древнего предания о полубожественных существах (таких как Элберет) — хотя для эльфов-долгожителей это, скорее, ностальгическое воспоминание, нежели просто традиционное верование; с другой — набора образов, иллюстрирующих мировоззрение, которое больше относится к хоббитам и читателям.

В образном ряду звезды противопоставляются деревьям: звезды дают обетование (а для эльфов — воспоминание) об ином мире; деревья олицетворяют собой этот мир и одновременно заслоняют звездный свет — сквозь переплетения их ветвей смертные пытаются разглядеть то, что иначе было бы ясно видно. Поэтому эльфы обращаются к Элберет «О свет надежды, что стремится / К нам, в мир [густых лесных чащоб][87]!» и поют: «Сиянье в синем храме! / Мы помним твой предвечный свет / За дальними морями!» В песне, которая звучит в Раздоле на синдарине, Элберет снова величают возжигательницей звезд, а поется она от лица того, кто смотрит на звезды «а галадреммин эннорас» (из поросшего лесами Средиземья). (Здесь опять произошла путаница. В сборнике «Дорога вдаль и вдаль идет» Толкин приводит между строк дословный перевод сначала песни на синдарине, которую пели в Раздоле, а затем — возгласа Сэма в логове Шелоб. А внизу страницы дан связный перевод обеих песен. Но по ошибке в последнем варианте пропущены слова «а галадреммин эннорас». В буквальном переводе с эльфийского «эннорас» означает middle-lands (Срединные земли), я заменил этот вариант на Middle-earth (Средиземье)[88].)

Сэм же взывает к Элберет «дингурутос» (объятый страхом смертным), и это, конечно, полностью соответствует его состоянию в тот момент — ведь он готовится сразиться с