Довершила же акт возмездия выставленная в отдельной витрине правая кроссовка Шнура, лидера популярного «Ленинграда». Она пулей выстрелила по Локтю, и он всей тушей повалился на саркофаг, расколов его на сотню фрагментов.

Потревоженная мумия фараона в наказание за недосмотренный сон саданула негодяя под дых, и тот рухнул как подкошенный на пол.

Всю эту короткую сцену отразили мониторы охраны, установленные в кабинете у Рукавицына.

Видя, что дела его плохи, Рукавицын прокричал: «Фас!» – и попытался натравить своё кресло на коварных посетителей кабинета.

Но кресло-лошадь итальянской работы, вместо того чтобы наброситься на клиентов, так лягнуло своего бывшего седока, что тот колбаской откатился к стене.

Молчавший до поры петушок выразительно взглянул на хозяина.

– Может, и его, как Дадона? – хитровато предложил он. – Клювом по лбу, и уноси готовенького?

– Рано, птица. А Серёжа Овечкин? – сказал хозяин.

– Где заложник? – спросил он у Рукавицына, грозно глядя на того сверху вниз. – Если вы не отдадите Серёжу, мы применим другое правило – древнее китайское правило, как при помощи верёвки и палки получить у обвиняемого признание.

– Не посмеете! – сказал Рукавицын, сбрасывая с себя и корзину, и торбу великаньих размеров. – Пытки по закону запрещены! И не знаю я никакого Серёжу! Не докажете, что он у меня!

Произнеся эту яростную тираду, Эрдель Терьерович опёрся рукой о памятную доску из мрамора, приготовленную для своей будущей славы.

Не успели незваные посетители и глазом, как говорится, моргнуть, как доска была отброшена в сторону, открыв их изумлённому взору маленькую железную дверцу, спрятанную в стене за доской.

Ещё секунда – и Рукавицын исчез, показав всем на прощанье язык.

На что рассчитывал лукавый Эрдель Терьерович, скользнув налимом за потайную дверь?

Ну конечно, на свой редкостный аппарат, который был «из Англии присланный», то есть купленный когда-то на аукционе. Шар из вещества кейворита находился, как вы знаете, в том же месте, где был заперт Андрюшин друг. Этот шар был последним мостиком, способным соединить два берега: этот, зыбкий, на планете Земля, и другой, богатый и твёрдый, на планете из созвездия Ориона.

Рукавицын на последнем дыхании вбежал в нужное секретное помещение.

Зрелище, открывшееся ему, в переводе на язык экономики именовалось бы как «полный дефолт». Наверное, такую картину наблюдали народы Севера после того, как над таёжными сопками бабахнул Тунгусский метеорит.

Всё было истерзано и разбито: мебель, камень, стекло, металл. А в стенке, как гигантский иллюминатор, зияла круглая оплавленная дыра.

С минуту Рукавицын крепился, вдыхая обескровленный воздух, затем ноги его не выдержали и подогнулись в ослабевших коленях.

И если бы не руки милиционеров, протянувшиеся к нему из пролома, он бы рухнул на грязный пол, как статуя отца всех народов, свергнутая со своего пьедестала.

Хозяина «Лавки древностей» подвела элементарная жадность.

Шляпа Мишки Япончика, которую всучил Рукавицын знакомому из управления милиции в обмен на драгоценную трубочку, оказалась обыкновенной шляпой, а никаким не историческим экспонатом. На внутренней её стороне собиратель обнаружил ярлык: «Фабрика шляпных изделий. Ленинград. Артикул такой-то». И стоила шляпа рубль.

Поэтому бригаду оперативников и направили в подозрительный магазин, торгующий подозрительными вещами.

И, надо заметить, вовремя.

Кстати, чуть позже выяснилось: практически все предметы, выставленные Рукавицыным на продажу, тоже оказались подделкой.

Даже левая штанина штанов легендарного Бориса Гребенщикова была не настоящей, а липовой. Поэтому она и не выдержала, когда Коготь попытался освободиться. Хорошо, не подвела правая, не дала ему прийти на подмогу.

Читателя, конечно, интересует, что же произошло с Серёжей.

Не волнуйтесь, ничего страшного. Вы же знаете, Серёжа Овечкин был очень упорным мальчиком, и не было такого препятствия, которого Серёжа не одолел бы.

Поэтому, оказавшись запертым, первым делом он внимательно осмотрелся. И сразу же обнаружил шар, показавшийся ему очень знакомым.

Фантастику Серёжа любил, и, чтобы убедиться наверняка, что это знаменитый снаряд, описанный в романе Уэллса, мальчику хватило минуты. На то, чтобы освоиться с управлением, времени ушло больше.

Короче, через пару часов снаряд из кейворита, проделав в стене дыру, вылетел со свистом из «Лавки древностей».

Скажем сразу: до Луны Серёжа не долетел.

Вещество, из которого шар был сделан, оказалось наполовину выдохшимся – Рукавицыну на международном аукционе подсунули некачественный товар. И это правильно: не всё же таким, как он, дурить головы простодушным гражданам. Когда-нибудь придётся и самому напяливать дурацкий колпак.

Запаса силы в аппарате из кейворита хватило ровно на пятнадцать секунд.

Перелетев через канал Грибоедова, он привидением мелькнул над домами и приземлился на тот самый сарайчик, в котором Лобов держал свой металлолом.

Сам сантехник в момент приземления мирно ужинал под спиленным топольком на расстоянии плевка от сарая.

Он сидел на фанерном ящике и как раз макал вторую пельменю в банку с миргородской горчицей, когда что-то со страшной силой обрушилось на его сарайчик. Сарай сплющился и ушёл под землю, а сверху вырос приличных размеров шар – похоже, из цветного металла.

Оттуда вылез паренёк лет двенадцати и быстрым шагом направился к подворотне.

Лобов подождал минут десять, затем вразвалочку приблизился к шару. 

Понедельник начинался обыкновенно – с запаха подгорелой каши и папиной яичницы с колбасой.

Хмурый папа Андрюши Пряникова, позавтракав, отправился на работу. Уходя, он даже не обернулся и не сказал своему сыну «пока».

Вчерашняя история с трубкой не давала ему покоя. Он заранее себе представлял, как сотрудники отдела Востока набросятся на него гурьбой: они же думают, что трубочка у него. Уникальнейший предмет старины, инвентарный номер четырнадцать дробь пятнадцать, похищенный из фонда музея в одна тысяча девятьсот четырнадцатом году и считающийся безвозвратно утраченным!

Весёленькие будут у сотрудников лица, когда папа сообщит о пропаже. Пожалуй, и из музея выгонят.

Папа сокрушённо вздохнул.

Мама уходила чуть позже. Приготовила сыну завтрак и спросила, заглядывая в глаза:

– Позавчера мы пришли, ты спал. Вчера мы пришли, ты спишь. Позавчера под открытой форточкой, вчера