на печальный взор одного из членов Совета. И в этом взгляде незнакомца, совершенно чужого ему эльфа, Мартин почувствовал такую же боль.

Он не мог спасти Нэссу и отчаянно бился в поисках решения. Точно так же эльф не мог спасти свой народ. И так же отчаянно бился с наступающей тьмой, прокручивал варианты в сознании и неизменно проигрывал. Мартину было некуда бежать. Эльф не мог отступить.

Немой диалог длился всего несколько мгновений, но их хватило, чтобы понять друг друга. Мартин вспомнил имя Глядящего – это был Аэрим, а за стеной, в руках мятежников, был его сын.

Так же смотрел на него собственный отец, в далеком детстве, когда граф Дорс Велен объявил свою волю, предопределил жизнь сына конюха, и Мартин принял это с радостью. Отец молчал, но мысленно прощался с сыном. Он не верил, что обычный дворовый мальчишка, который даже палки в руках не удержит, сможет выжить в жестоких играх своих господ. И боль худшей на свете потери светилась в его глазах… Как сейчас в глазах обреченного Аэрима.

И так же, как и отец Мартина, эльф знал, что не в силах помочь сыну. Но у него был долг перед своим народом.

Они сорвались с мест одновременно. Эльф скользил незримой тенью, Мартин бежал, утягивая Нэссу за собой, прикрывая собственной спиной.

Свистнули стрелы с другой стороны. Но тут же умолкли, наткнувшись на новую преграду.

Они успели.

Аэрим замер на коленях у провала и шептал, удерживая магией стрелы и повстанцев. Он создал прозрачную завесу, и на ее поддержание уходили все его силы.

Глаза Мириала так откровенно пылали злобой, что солхари вокруг него инстинктивно сделали несколько шагов назад.

– Мы не должны, – судорожно произнес Аэрим. – Кровь древнего народа неприкосновенна! Отобрать жизнь – немыслимо! Мы нарушаем заветы д’аари…

– Д’аари на нашей стороне, – жестко бросил в ответ Мириал, оглядывая замерших собратьев. В подтверждение его слов десяток разноцветных светлячков вихрем закрутился на его руках. – Наш путь – праведное дело, а трусость перед врагом убьет всех. Мы спасаем Тринваир!

Ближайший к Аэриму солхари вскинул руку, из которой рванули острые ветви, целя в голову старого эльфа. Но, не долетев всего локтя, ветвь встретила стальной клинок.

Рядом с Аэримом замер Мартин.

– Ваши боги вам не хозяева! Они не могут приказать бессмысленно проливать кровь! Только вы сами способны сделать этот выбор, так выберите верный путь.

– Человеческий выродок! Я принял тебя в своем мире, пустил за свой стол и укрыл своими стенами, – уже не таясь зашипел Мириал. – Людская кровь – это кровь предателей, ее не жалко.

– У нас ваш «чистокровный»! – раздалось из-за стены с презрением. – Не хотите прийти и забрать его, жалкие трусы?

С другой стороны, прямо напротив Аэрима, толпа мятежников вытолкнула связанного Орлиэна с заткнутым ртом. Отец и сын впились друг в друга обреченными взглядами. Преграда дрогнула, но устояла.

Нож у горла Орлиэна пустил первую каплю крови. Клинок Мартина рядом с Аэримом отбил вторую ветвь. Но старик по-прежнему сопротивлялся, держал стену, отделявшую его народ от битвы. Одновременно с кровью сына из его глаз скатилась слеза.

* * *

Таали откровенно наслаждался. Он больше не желал скрывать эмоции, которые захлестывали его с головой, поглощали, возможно, в последний раз. Такие простые и человеческие, он должен был их пережить, чтобы отправиться дальше. Еще дальше в эту огромную пропасть тьмы, что не знала границ. Всегда он хотел идти только вперед.

Первой ступенью стало обещание, которое он дал себе в очередную одинокую ночь в крошечном домишке далеко за пределами Первого Круга. Обещание не останавливаться ни перед чем.

Второй стали Темные Земли, подарившие ему истинную свободу.

А третьей станет месть. Последний пережиток человеческих или эльфийских страстей, что держали его на этой земле. Поэтому он позволял себе чувствовать, окунаться с головой в это наслаждение. Он исступленно мстил всем, кто когда-либо его унижал. Аэриму, который отказался взять его в ученики вопреки пожеланию жрецов, именно он спихнул его Цилиану. Орлиэну, который закидывал его камнями до того, как проснулся дар Таали. Он был жестоким ребенком, но довольно трусливым. Стоило Таали ответить, как эльфенок тут же нажаловался родителям. А наказание получил только Таали. Всему Совету, уничтожившему детство и большую часть жизни. Глупым мятежникам, цена за лояльность которых была достаточно высока. И главное, проклятым д’аари, которые поддерживали Тринваир таким. Они были лишь мерзкими лгунами, притворившимися богами.

Три ступени, чтобы покинуть этот мир и познать настоящую глубину, виденную раньше лишь во снах. Когда ты можешь поднять руки, а за ними последует тьма, способная смести все на своем пути, – это завораживает. Невероятная мощь, желанная мощь. Привычная мощь. На третий раз ощущения притупятся, на сотый пропадут. А ты захочешь все равно идти, искать то, что не может представить ограниченный телом разум. И тогда тело становится ненужным…

Остается лишь закончить лестницу наверх.

– Таали, – рядом с ним оказался Квентин. Он не заметил, как жрец пробрался во дворец, но успел стереть улыбку, поворачиваясь к нему. – Это нужно остановить! Ведь ты можешь прекратить кровопролитие, не допускай его!

– Квентин, – темный эльф, почти не задумываясь, повесил вокруг полог тишины, опустился в резное кресло и переплел пальцы перед собой. – Боги не просто существуют и глухи к чужим просьбам, они жестоки, они хотят уничтожить ваш мир, а потом, быть может, и наш. Ведь ты согласен, что их нужно остановить? Ты сам обещал мне помочь.

Жрец кивнул.

– А чтобы остановить богов, я должен стать сильнее. Я должен сравняться с ними по силе, иначе я проиграю эту битву. И за мной падут все миры без надежды на спасение.

– Как их война может сделать тебя сильнее?! Снова жертвы, снова жестокость… Это не путь к спасению.

– Когда твой враг слишком силен, приходится идти на жесткие меры. Я выбираю меньшее зло, Квентин. Общество Тринваира давно прогнило. Жестокость, унижение слабых, гонения потомков людей. Но кучка стариков верит в магических светлячков и держит власть в своих руках. Все они верят в д’аари, потворствующих этому безобразию. А я… Я дам им свободу. От предрассудков, от фальшивых богов и гнилых устоев. Когда я остановлю эту битву, когда я выйду на поле и воочию докажу, что сильнее проклятых д’аари, они поверят в меня. И я сравняюсь по силе с богами, смогу победить.

– Так останови их сейчас! – взмолился жрец.

– Еще рано, мой друг, – спокойно ответил эльф. – Сейчас они слышат лишь свою злость.

– Но жертвы, Таали! Сколько эльфов умрет!

– Значит,