— Благородный катмиец, ты ясно сказал о страданиях Ауренена, — начала принцесса. — Ты говорил о набегах, о нарушении закона гостеприимства, но ни в одном из этих рассказов не упоминалась Скала. Не сомневаюсь, у тебя есть все основания опасаться чужеземцев, но почему ты боишься нас? Скала никогда не нападала на Ауренен. Наоборот, мы честно торговали друг с другом, скаланцы мирно путешествовали по вашей земле и с уважением отнеслись к Эдикту об отделении, хотя и считали его несправедливым. Многие здесь не постеснялись попрекнуть меня убийством Коррута; может быть, причина в том, что это единственное обвинение, которое вы можете выдвинуть против моей страны?

— Вы просите открыть для вас северное побережье, наши порты, наши железные шахты, — возразил хаманец. — Если мы позволим вашим шахтерам и кузнецам поселиться на нашей земле, где гарантия, что они уйдут, когда неотложные цели будут достигнуты?

— А почему вы думаете, что они останутся? — парировала Клиа. — Я видела Гедре. Я ехала через холодные бесплодные горы — именно там расположены шахты. Замечу со всем почтением, что тебе следовало бы посетить мою родину. Возможно, тогда вы поймете — мы нисколько не стремимся переселиться в Ауренен, нам нужно лишь железо, чтобы победить в войне, отстоять свою землю.

Слова принцессы вызвали аплодисменты и плохо скрываемые смешки среди сторонников скаланцев. Но Клиа осталась невозмутима.

— Я слышала, как Илбис-и-Тариен из Катме говорил об истории вашего народа. По его же словам. Скала ни разу не выступала в роли агрессора ни по отношению к Ауренену, ни к какой-либо иной стране. Как и вы, мы понимаем, что значит иметь достаточно всего. Благодаря сельскому хозяйству и успешной торговле, да будет благословенна Четверка, нам не приходится охотиться за тем, что плохо лежит. То же самое я могу сказать и о Майсене, она все еще не сдается, хотя практически уже поставлена Пленимаром на колени. Мы сражаемся. Чтобы изгнать агрессора, а не чтобы захватить его земли. При предыдущем Верховном Владыке на протяжении многих лет нам удавалось удерживать Пленимар в пределах его границ. Его сын возобновил старый конфликт. Должна ли я, младшая дочь царицы тирфэйе, напоминать ауренфэйе о их героической роли в дни Великой войны, когда наши народы боролись бок о бок?

Мое горло устало день за днем повторять одно и то же. Если вы не хотите допустить нас к шахтам, продавайте нам железо и позвольте нашим кораблям заходить в Гедре, чтобы покупать металл.

— И так все время, — пробурчал Серегил. — Мы проиграем в войне раньше, чем они решат: причастна ли лично Клиа к убийству Коррута.

— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшнюю ночь? — Алек нервно покосился на Торсина.

— Мы приглашены на обед в тупу Калади. Я предвкушаю удовольствие, танцуют они замечательно.

Алек откинулся назад, подавив вздох. Тени переместились еще на несколько дюймов, пока Райш-и-Арлисандин и Гальмин-иНсмиус, кирнари Лапноса, препирались по поводу какой-то реки, разделяющей их земли. В конце концов акхендиец в ярости покинул зал заседаний. Эта вспышка послужила сигналом к окончанию дебатов.

— И какое это имеет отношение к Скале? — пожаловался Алек, когда все начали расходиться.

— Борьба за торговые доходы, как всегда, — ответил Торсин. — Сейчас акхендийцы зависят от доброй воли лапносцев — им приходится сплавлять товары в их порты. Если и когда Гедре откроют, Акхенди получит преимущество. Но это только одна из причин, почему Лапнос выступает против предложений Клиа.

— Проклятие, — тихо выругалась принцесса. — Что бы они в конце концов ни решили, это будет иметь отношение к их собственным проблемам, а не к нашим. Да, если бы мы имели дело с единым правителем, все было бы по— другому.

К Клиа подошел распорядитель грядущего пира, и принцесса позволила вывести себя из зала для приватной беседы.

Серегил вопросительно посмотрел на Алека.

— Ты что-то хочешь мне сказать, как я понимаю?

— Не здесь.

Дорога домой показалась им очень долгой. Когда наконец они очутились в своей комнате, Алек прикрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Сегодня я встретил руиауро.

Выражение лица Серегила не изменилось, но Алек заметил, как вдруг плотно сжались губы друга.

— Он просил, чтобы сегодня ночью мы пришли в Нхамахат. Вдвоем.

Серегил по-прежнему молчал.

— Кита намекал, что у тебя… ты их недолюбливаешь.

— Недолюбливаю? — Серегил поднял бровь, как будто размышляя, удачное ли это слово. — Да, можно сказать и так.

— Но почему? Тот, которого я встретил, показался мне добрым, хоть и немного эксцентричным.

Серегил скрестил руки на груди. Алеку примерещилось, или друга действительно била дрожь?

— Во время суда надо мной, — Серегил говорил так тихо, что Алеку пришлось напрягать слух, — явился руиауро и сказал, что я должен быть доставлен сюда, в Сарикали. Никто не знал, что и подумать Я уже во всем признался…

Он запнулся; страшное воспоминание благодаря восприимчивости, рожденной талимениосом, заставило Алека испытать мгновение паники, в глазах у него потемнело, дыхание стеснилось.

— Они пытали тебя? — прошептал Алек, собственные воспоминания усугубили впечатление, юноша почувствовал тяжесть в желудке.

— Не в том смысле, что ты думаешь. — Серегил подошел к сундуку с одеждой, откинул крышку и принялся рыться в вещах. — Это было очень давно. Не имеет значения.

Но Алек видел — его друг все еще чувствует кислый привкус ужаса. Юноша подошел и положил руку на плечо Серегила. Тот поник от легкого прикосновения, словно от непосильной тяжести.

— Я не понимаю, чего они хотят от меня теперь.

— Если тебе не хочется идти, я придумаю какую-нибудь отговорку.

Серегил криво усмехнулся.

— Не думаю, что это мудрое решение. Нет, пойдем. Вдвоем. Теперь твоя очередь, тали. Алек помолчал.

— Как ты считаешь, они расскажут мне о матери? — Слова давались ему с трудом. — Мне… мне необходимо знать, кто я.

— Бери то, что посылает Светоносный, Алек.

— Что ты имеешь в виду?

Странное, настороженное выражение снова появилось в глазах Серегила.

— Увидишь.

Маленькие кланы формально не имели голоса в лиасидра, но это совсем не означало, что они не пользуются влиянием. Клан Калади принадлежал к наиболее уважаемым; его члены всегда страстно отстаивали свою независимость, и Клиа рассматривала каладийцев как сильных потенциальных союзников.

Тупа Калади занимала небольшую часть восточной окраины Сарикали. Кирнари Маллия-а-Тама вместе со всем своим кланом встретила гостей и повела их на открытое место за городской стеной. Сине-белый сенгаи Маллии был сделан из переплетающихся полос шелка, перевитых красным шнуром, а поверх узкой туники развевалась просторная шелковая мантия.