Хотя у человека на портрете голова не запрокинута, прямо ему в глаза направлен свет. Самое удивительное в этой картине то, как Леонардо изобразил свет, падающий на лицо модели. Блестящие пятнышки на влажных глазных яблоках показывают, как именно падает свет. Освещение здесь гораздо ярче, чем на других картинах Леонардо, ведь он и сам писал, что приглушенный свет гораздо лучше подходит для портретов. Но в данном случае яркое освещение позволило ему блестяще продемонстрировать, как свет очерчивает контуры лица. Тени под скулой, под подбородком и даже под правым веком делают этот портрет весьма реалистичным, если сравнивать с другими портретами той эпохи. По сути, единственный недостаток картины — чрезмерно резкие тени, особенно под носом. Позднее Леонардо предупреждал, что при резком освещении изображения получаются слишком грубыми:

«Музыкант» иллюстрирует световые эффекты и одновременно предупреждает об опасности чрезмерного освещения. Возможно, имеющийся изъян объясняется еще и тем, что картина так и осталась незаконченной. На некоторых частях лица недостает дополнительных слоев масла, которые обычно накладывал Леонардо. Если бы он продолжил совершенствовать картину (а на этот процесс у него часто уходили долгие годы), то, скорее всего, нанес бы еще несколько мазков, сделал бы более утонченными некоторые места — по крайней мере высветлил бы темное пятно под носом.

Есть здесь еще одна примечательная особенность, связанная со светом. «Зрачок расширяется или сужается, когда видит меньше или больше света», — отмечал Леонардо в своих записях, когда только начал изучать человеческий глаз и оптику[446]. А еще он заметил, что изменения в зрачке происходят не мгновенно, глазу требуется какое-то время, чтобы приспособиться к новому освещению. Леонардо изобразил зрачки своего музыканта расширенными в разной степени: у левого глаза, на который свет падает прямее, зрачок меньше, что совершенно правильно. Здесь научные познания Леонардо снова пересекаются с искусством, на этот раз — для того чтобы неприметным способом вызвать ощущение, что, пока наш взгляд движется по лицу музыканта, переходя с левого глаза на правый, проходит некоторое время.

Чечилия Галлерани, писаная красавица, родилась в незнатной, но образованной семье. Ее отец был дипломатом и финансовым представителем миланского герцога, а мать — дочерью видного профессора-правоведа. Семья была не слишком богата, отец умер, когда Чечилии было семь лет. У нее было шестеро братьев, и они поделили между собой наследство. Впрочем, все они получили хорошее воспитание и образование. Сама Чечилия сочиняла стихи, произносила речи, писала письма на латыни, а впоследствии ей посвятит две свои новеллы Маттео Банделло[447].

В 1483 году, когда ей было 10 лет, братья заключили выгодный брачный контракт, устроив ее помолвку с Джованни Стефано Висконти, представителем рода, когда-то правившего Миланом. Но четыре года спустя, незадолго до намеченной свадьбы, контракт расторгли. Братья не смогли выполнить условий, в которых оговаривалось приданое невесты. В документе о расторжении помолвки отмечалось, что брак не был свершен, невеста осталась добродетельной.

Возможно, и расторжение помолвки, и упоминание о сохраненной добродетели объяснялось иной причиной. Как раз в ту пору на девушку обратил внимание Лодовико Моро. Фактический правитель Милана был человеком беспощадным, но отличался хорошим вкусом. В Чечилии его привлекли и ум, и красота. В 1489 году, когда ей исполнилось 15 лет, она жила уже не с родней, а отдельно — в доме, который снял для нее Лодовико. А еще через год она уже ждала от него сына.

Их отношения осложняло одно обстоятельство. С 1480 года Лодовико был обручен с Беатриче д’Эсте, дочерью Эрколе д’Эсте, герцога Феррарского. Эта помолвка означала для Лодовико важный союз с одной из древнейших аристократических династий Италии, договор заключили, когда Беатриче было всего пять лет, и свадьба была намечена на 1490 год, когда невесте исполнится 15 лет. День бракосочетания должны были отметить пышные празднества и торжественные представления.

Но Лодовико, влюбившийся в Чечилию, не желал и думать о предстоящей женитьбе. В конце 1490 года посланник герцога Феррарского в Милане прислал своему правителю честный отчет о происходящем. Лодовико без ума от своей возлюбленной, «inamorata», поведал посол отцу Беатриче. «Он держит ее при себе в замке, и она повсюду его сопровождает. Она ждет ребенка и прекрасна, как цветок, и он часто берет меня с собой, когда навещает ее». В итоге свадьба Лодовико с Беатриче была отложена. Но в следующем году она все-таки состоялась, и по этому случаю в Павии, а затем в Милане прошли великолепные и шумные празднества.

Со временем Лодовико проникся большим уважением к Беатриче, и, как мы еще увидим, ее смерть станет для него тяжелым ударом. Но поначалу он продолжал поддерживать связь с Чечилией, которая по-прежнему занимала несколько комнат в Кастелло Сфорцеско. В те времена, когда от государей еще не требовалось хотя бы на словах проявлять благоразумие в любовных делах, Лодовико продолжал откровенно делиться своими чувствами с феррарским посланником, а потому тот всегда был хорошо обо всем осведомлен и докладывал отцу Беатриче все, что знал. Например, однажды Лодовико сообщил посланнику, что «хотел бы пойти к Чечилии, предаться с ней утехам и побыть с ней немного в покое, и что жена его желает того же, ибо сама не хочет покоряться ему». В конце концов, когда Чечилия родила сына (его появление на свет воспел в сонетах хор придворных поэтов), Лодовико пристроил ее замуж за богатого графа, а в дальнейшем она сама покровительствовала искусствам и держала у себя дома настоящий литературный салон.

68. «Дама с горностаем», Чечилия Галлерани.