— Зачем ты пришел сюда? — требовательно спросил Гаррисон.

— Услыхал пальбу. Пришел как раз в тот момент, когда ты из могилы вылезал. Что это с тобой такое? Кто разбил тебе голову?

— Не знаю его имени, — ответил Гаррисон, поглаживая волосы над саднящей раной.

— Ну, мне-то без разницы. Но только скажу тебе вот что: не я отрубил голову Джону. Да, я застрелил его — ничего другого не оставалось, — но этим и ограничился! — Миддлтон зашелся руганью и сплюнул в сторону.

— Я знаю, что ты этого не делал, — ответил детектив.

— А? — Преступник был явно поражен.

— Ты знал, в каких комнатах спят Уилкинсоны в их городском доме?

— Не-а. — Миддлтон фыркнул. — Никогда в жизни под их поганой крышей не бывал.

— Я так и думал. Тот, кто оставил голову Джона на каминной полке в доме Сола, — знал. Задняя кухонная дверь была единственной, где замок можно было взломать, никого не разбудив. Замок на двери Сола был неисправен. Ты не мог знать о таких вещах. С самого начала я почти не сомневался, что голову Джона подкинул кто-то из находящихся в доме. Кухонную дверь взломали, чтобы выглядело так, будто поработал посторонний, зашедший снаружи!

— Не шутишь?

— Если бы! Ричард невольно дал мне пищу для раздумий, и я пришел к выводу, что подбросил голову именно Питер. Поэтому я решил прийти с ним на кладбище и посмотреть, выдержит ли он вид открытого гроба обезглавленного брата. Но почти сразу же я понял, что могилу не раскапывали. Это подтолкнуло меня к иному выводу, и я сразу же догадался, как все было.

— И как же?

— Больше всех хотел избавиться от братьев именно Питер. Когда ты убил Джона, это помогло ему найти способ доконать Сола. Тело Джона сперва находилось в гробу в доме Уилкинсонов, и только на другой день его похоронили. За мертвым никто не присматривал. Питер без труда мог войти в гостиную, пока братья спали, поднять крышку гроба и отрезать Джону голову. Потом он хранил ее где-то во льду. Когда я прикоснулся к ней, голова была насквозь промерзшая, будто мясо с ледника!

— И никто не прознал об этом?

— Так как гроб больше не открывали — никто. Джон не был истовым прихожанином, обошлось без долгих отходных молитв. Бывает, что родные и друзья хотят в последний раз проститься — но не в нашем случае. Ну а после, ночью, голову подкинули в спальню Сола… и он от испуга совершенно обезумел. Чего я не понимаю, так это зачем Питер решил отвезти меня на кладбище. Сдается мне, малый и сам не вполне нормален — вряд ли он намеревался убить меня по пути сюда. Когда стало ясно, что могилу не раскапывали, он это заметил и понял: игра окончена. Да, мне стоило быть поумнее и придержать язык при нем — но я был настолько уверен, что Питер раскопал могилу и взял голову, что, едва поняв, что ее не вскрывали, проговорился, перебирая в уме и другие варианты. Питер притворился, что запаниковал, и сбежал. Позже он отправил своего сообщника избавиться от меня.

— И кто же этот его сообщник? — спросил Миддлтон.

— Да если бы я знал! Какой-то парень, похожий на индейца!

— Ага, эта старая байка о мести вождя и тебя проняла? — усмехнулся Миддлтон.

— Я не говорю, что это был призрак, — раздраженно бросил детектив. — Он был вполне реален для того, чтобы прикончить твоего друга Джоша Салливана!

— Что? — вскричал Миддлтон. — Джош убит? Кто это сделал?

— Тот индеец — кем бы он на самом деле ни был. Тело лежит примерно в миле отсюда, у дороги, в зарослях, ежели мне не веришь.

— Клянусь богом, кто-то за это поплатится! Оставайся на месте! Не собираюсь стрелять в безоружного человека, но, если попытаешься меня остановить, я убью тебя, черт возьми. Так что держись подальше, если хочешь жить. Я ухожу, и не пытайся следовать за мной!

В следующее мгновение Миддлтон швырнул фонарь на землю, где он погас; звякнуло стекло. Гаррисон моргнул от внезапно наступившей темноты, и последовавшая вспышка молнии показала, что он стоит один на древнем кладбище.

Преступник исчез.

5. Крысы пируют

Чертыхаясь, Гаррисон нащупал землю, освещенную вспышками молний. Он нашел разбитый фонарь — и обнаружил кое-что еще.

Капли дождя били ему в лицо, когда он шел к кладбищенским воротам. Он споткнулся в бархатной темноте, и в следующее мгновение косые надгробия засияли белизной в ослепительном сиянии. У Гаррисона ужасно болела голова. Только случай и крепкий череп спасли ему жизнь. Предполагаемый убийца, верно, подумал, что удар стал смертельным, и сбежал, забрав голову Джона Уилкинсона — неизвестно с какой ужасной целью. Гаррисон поморщился при мысли о том, что ливень зальет открытую могилу, но у него не было ни сил, ни желания снова засыпать ее землей. Оставаться на темном погосте, вполне возможно, равносильно смерти. Душегуб может вернуться.

Перелезая через забор, Гаррисон оглянулся. Дождь потревожил крыс; сорняки кишели бегающими тенями с огненными глазами. Вздрогнув, детектив направился к «форду», залез внутрь, нашел свой запасной фонарик и перезарядил револьвер.

Дождь усилился. Скоро изрытая колеями дорога в Лост-Кноб превратится в месиво из грязи. В нынешнем состоянии он вряд ли одолеет обратный путь через бурю по отвратному большаку. Но до рассвета оставалось недолго. Старый фермерский дом приютит его до той поры.

Гаррисон повел машину сквозь пелену дождя. Из-под колес летели брызги; фары почти не рассеивали мрак. Ветер неистовствовал в порывах, и даже частокол дубов не в силах был погасить его пыл. В какой-то момент детектив недоверчиво прищурился: ему — и в этом он мог бы поклясться! — при свете молнии привиделась крадущаяся между деревьев голая фигура, размалеванная и украшенная перьями!

Дорога вилась вверх по поросшему густым лесом холму, мимо берега мутного ручья. На вершине холма примостился старый дом. Сорняки и низкие кусты, растущие в окрестном лесу, подобрались к покосившемуся крыльцу. Гаррисон припарковал машину как можно ближе к дому и выбрался наружу, борясь с ветром и дождем.

Детектив приготовился сбить замок с двери выстрелом из револьвера, но дверь подалась под его рукой. Он ввалился в пахнущую плесенью комнату, освещаемую то и дело сполохами молний сквозь щели в ставнях.

Его фонарик высветил грубую койку, пристроенную у боковой стены, тяжелый стол ручной работы, кучу тряпья в углу. От нее во все стороны метнулись черные юркие тени.

Крысы! Опять крысы!

Неужели в эту ночь их никак не