– Пока нет. Но теперь ее можно увидеть в любой момент.

Мы вернулись в пассажирский салон и позавтракали. За последние несколько лет я привыкла смотреть утренние новости, и в полете мне очень их не хватало. Алекс предложил записать часть новостей до отлета с Окраины и посмотреть в пути.

– Это будут уже старые новости, – сказала я.

– Новости всегда старые, – ответил он. – Хороших журналистов больше не осталось.

Алекс не любил журналистов – по крайней мере, ведущих ток-шоу, поскольку они зарабатывали на жизнь тем, что приглашали к себе тех, кто критиковал Алекса. Он всегда делал вид, будто выражения вроде «грабитель могил» нисколько его не задевают, но я замечала, что порой они больно ранили его. Думаю, отчасти это было следствием попыток Гейба отговорить Алекса от выбранной им карьеры. Гейб, по словам Алекса, никогда не злился в открытую, но его недовольство порой прорывалось наружу. Как я полагала, к моменту возвращения Гейба в 1440 году Алекс нашел бы способ восстановить прежние отношения. Он уже понял, что жизнь без дяди – не то, что ему нужно. И он, конечно, хотел одобрительного отношения к себе со стороны Гейба, хотя в разговоре стал бы это отрицать.

Мою мать Алекс не очень интересовал, но, когда я устроилась к нему, ей это не понравилось. Отговаривать меня она, однако, не стала, понимая, что в таком случае я стану пропадать в загородном доме. Итак, мать, как могла, скрывала свое отношение к Алексу, прорывавшееся лишь изредка – после сюжета в новостях или моих неудачных попыток объяснить, чем именно он занимается. Она едва сдерживалась, чтобы не закатить глаза. Помню, лишь один раз она высказалась прямо – после событий на Салуде Дальнем, которые чуть не привели к катастрофе. Не могу в точности воспроизвести ее фразу, но сказано было примерно так: люди всегда будут помнить его как героя, и он, безусловно, оказался в нужное время в нужном месте, но все равно мир для него – не более чем источник денег. По словам матери, он изображал страсть к историческим реликвиям, но эта страсть зависела от их продажной цены.

Я знала Алекса намного лучше ее. Да, он не отказывался зарабатывать на артефактах. То, что было открыто всему миру, с его точки зрения, принадлежало всем. Найдя что-нибудь, он не считал, что обязан отдать находку в музей. Он поставлял артефакты коллекционерам, людям, которые ценили их, – как Линда Тэлботт, готовая устроить празднество вокруг простого кресла.

Я видела, что клиенты Алекса получают куда больше удовольствия от артефактов, чем любой посетитель музея. Понимаю, как это выглядит, но именно эта мысль промелькнула у меня в голове во время того полета, когда у нас появился реальный шанс обнаружить находку громадной исторической важности. И поэтому не стоит удивляться, что я едва не свалилась с кресла, услышав голос Белль:

– Все в порядке, Чейз. Астероид в пределах видимости.

Она вывела его изображение на дисплей – светящееся пятнышко в небе, неотличимое от звезд. Однако его положение менялось у нас на глазах.

– Сколько еще? – спросила я.

– Минут сорок.

Напряжение росло. Даже Белль, казалось, занервничала и даже не начала обратный отсчет, как делала всегда накануне важного события. Минут пятнадцать мы летели почти в полной тишине. Наконец Белль вновь заговорила:

– На нем огни.

– Огни? – переспросила я.

– Этого я не ожидал, – проговорил сидевший рядом Алекс.

Белль увеличила масштаб картинки на дисплее. На фоне астероида виднелись три или четыре огонька, но деталей различить было еще нельзя.

– До него сто двадцать километров, – сказала Белль.

– Может быть, это отражения? – спросил Алекс.

– Может быть, – кивнула я. – От того, что лежит на поверхности.

По мере приближения огни становились все ярче, превращаясь в очертания окон.

– Похоже, там есть какое-то сооружение, – сказала Белль.

Это оказался дом – наподобие того, что построила Линда, только шире, с закругленными углами и с башней сбоку.

– Белль, попробуй их вызвать, – велел Алекс. – И выясни, есть ли там кто-нибудь.

Едва он закончил фразу, как Белль объявила:

– Алекс, нас вызывают.

– Соедини.

Появилось изображение женщины.

– Кто вы?

– «Белль-Мари», – ответила я. – Просто осматриваем окрестности. Извините за беспокойство. Не подскажете, где мы?

Женщина была молодая и симпатичная – золотистые волосы, голубые глаза. Как мне показалось, она была рада новым людям.

– Как, вы ничего не знаете?

Алекс, которого она не видела, хмуро взглянул на меня.

– Ну… примерно так. Мы не ожидали никого найти.

– Тут живет целая община.

– Не знала. Мой локатор говорит, что ваш астероид – Кей-Эл – сорок пять шестьдесят один. Верно?

– Да, это мы и есть. Вы одна?

– Со мной пассажир.

– Ясно. Если хотите, можете к нам заглянуть. Мы всегда рады гостям. Тут редко бывают посторонние, правда, Тори?

Послышался чей-то смех.

Алекс кивнул – «действуй».

– Да, – ответила я. – Конечно. С радостью побываем у вас, если вы не против.

– Чудесно. Меня зовут Эми. Садитесь. Мы включим для вас огни.

Мы облетели астероид кругом, чтобы взглянуть на него получше.

– Похоже, не тот, что на обложке «Флекса», – сказала я. – Но точно сказать трудно.

Алекс прижал пальцы к вискам, словно его мучила головная боль:

– Сомневаюсь, что мы искали именно это.

Появились новые огни. Мы увидели дом, накрытый куполом, а также стоявший у причала корабль и вторую посадочную площадку. Опустившись на нее, мы подсоединились к переходному туннелю и прошли внутрь купола. Там был разбит сад со скудной растительностью, способной, вероятно, обходиться малым количеством солнечного света. По пути нам попались несколько мягких скамеек, дорожка и фонтан, хотя подачу воды в него, судя по всему, отключили. Было прохладно, но не настолько, как я предполагала. Когда мы подошли к двери, та открылась и появилась Эми с еще одной женщиной.

– Привет, – сказала она. – Добро пожаловать на Амору. Это Тори, моя жена.

Что бы ни думал обо всем этом Алекс, он тщательно скрыл свои эмоции. Мы представились и вошли в роскошно обставленную гостиную с мягкой декалитовой мебелью и большим кофейным столиком. Эми раздвинула закрывавшие окна плотные портьеры, так что можно было видеть сад и звезды. Стены были увешаны изображениями гор и рек, у одной из них стояло пианино.

Мы сели. Вошла третья женщина, держа в руках поднос с напитками.

– Это Рейка, моя вторая жена.

Все три женщины выглядели весьма привлекательно. Мы поздоровались и представились.