Утром Торин экипировал одного из недавно схваченных Ловцов жучком для слеженияи «случайно» позволил тому сбежать. Теперь демон Болезни наблюдал за всемипередвижениями объекта на мониторе компьютера в надежде, что ублюдок приведетвоинов в свое укрытие. Но ожидание давалось не просто. Повелители пытались уговорить Гарпийотправиться в Чикаго, обещая им богатство, но те захлопнули дверь прямо передносом у воинов. Он знал, что они не хотели денег. Сестры хотели, чтобы онотпустил Гвен с ними. А этого Сабин сделать не мог. Он любил ее, даже больше, чем прежде. Любил больше этой своей войны. Любил сильнее, чем ненавидел Ловцов. Она быладочерью Галена, – ну и что, Сабин носил в себе демона Сомнений, – так что емули судить. В глубине души он знал, что Гвен не станет помогать отцу. Пожертвуетсвоими отношениями с Галеном, ради шанса быть с ним, Сабином, поэтому нужнолишь доказать девушке, что теперь он – ее семья. Гвен стала его основным приоритетом. Он должен был не запирать ее в темницу, адовериться и позволить сражаться. Черт, он бы проиграл без нее, – и согласилсябы принять поражение, только бы Гвен осталась с ним. Давление на его запястье ослабло, и через мгновение девушка отпрянула. Сабинсидел в кресле с откидывающейся спинкой, которое приволок в свою спальню. Гвенустроилась напротив него в другом конфискованном им кресле, наотрез отказавшисьне только пить из шеи воина, но и питаться лежа на кровати или сидя на егоколенях. Ее губы были ярко красными и распухли, словно от поцелуев. – Благодарю, – пробормотала она. «Благодарю» – первое слово Гвен с тех пор, как она очнулась утром от своих ран.Сабин закрыл глаза, улыбаясь переливам мелодичного голоса, продолжавшим звучатьв его голове. – Для меня это удовольствие. – Я не сомневаюсь, – ответила она с иронией. Сабин медленно открыл глаза. Гвен не вернулась в постель, как в прошлый раз, аосталась в кресле, сидя прямо и глядя куда-то поверх его плеча. От нее веялорешительностью. Сабин почувствовал страх. Что именно она задумала? Оставитьего? – Как себя чувствуют Аэрон и Парис? – спросила Гвен. Неужели ей так непросто сказать, что у нее на уме? – Они восстанавливаются, как и остальные. Благодаря тебе. – Благодаря Уильяму. Я слишком далеко зашла и не смогла бы… – Благодаря тебе, – твердо возразил Сабин. – Ты сделала больше всех, сражаласьлучше, чем все, кого я знаю. У тебя было множество причин не делать этого, ноты все-таки помогла и спасла нас. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за этодолжным образом. – Мне не нужна твоя благодарность, – сказала она, краснея, но вовсе не отстыда, и не от желания. А… от гнева. Почему она разозлилась в ответ на егоблагодарность? Гвен судорожно вздохнула и вроде успокоилась. – Я ужеисцелилась, и чувствую себя такой же сильной, как и прежде. – Хорошо. – Что означает… я ухожу, – ее голос в конце фразы сорвался. Вот оно. Сабин подозревал к чему все идет, но, тем не менее, почувствовалопустошение. Он хотел закричать: «Ты не можешь уйти. Ты моя. Сейчас инавсегда». Но воин лучше всех знал о последствиях жесткого давления на этунеистовую воительницу. – Почему? – выдавил он из себя. Гвен заложила прядь волос за ухо. – Ты знаешь, почему. – Нет, не знаю. Может, объяснишь? Она наконец-то удостоила его обжигающим взглядом. – Ты хочешь услышать это? Хорошо. Ты использовал против меня мою слабость, моитайны. Ты причинил вред моим сестрам, заставил меня сделать им больно, заперетьв темнице, чтобы спасти тебя. Ты мне не доверял и едва не умер из-за этого. Гвен вскочила на ноги, сжав кулаки. – Ты едва не умер. Похоже, что больше всего ее расстроила мысль о его смерти, так как Гвен ужедважды об этом упомянула. В глубине его души затеплился огонек надежды, девушкане успела и глазом моргнуть, как Сабин, вскочив с кресла, схватил и бросил еена постель. Она подпрыгнула на кровати, но уже в следующее мгновение былавдавлена в матрас весом, навалившегося на нее Повелителя. Не сопротивляясь, Гвен лишь раздраженно взглянула на него. – Я могла бы свернуть тебе шею. – Я знаю. Вообще-то в таком положении опасность угрожала лишь ей. Не имея возможностипошевелить крыльями, Гвен лишалась своих сил. Сабин недавно воспользовалсяподобным преимуществом, но не собирался делать это снова. Поэтому перевернулся,и девушка оказалась над ним. – Я делал это ради твоего же блага. Я не хотел, чтобы ты принимала участие вбитве. Не хотел, чтобы ты пострадала или сражалась против отца. – Это не тебе решать. – Я знаю, – повторил он. – По правде сказать, я сделал это и ради себя. Мненужно было знать, что ты в безопасности. Это глупо и неправильно. Я больше неоставлю тебя, отправляясь на бой, ведь ты сражаешься лучше меня. Гвен обхватила ногами талию воина так, что средоточие ее жара прижалось к егопульсирующему возбужденному члену. Сабин застонал и схватил девушку за бедра,удерживая в этом положении. – Я не могу больше доверять тебе, - крикнула Гвен. – Не говори так. Ты можешь мне доверять больше, чем кому-либо другому. – Лжец! – взвизгнула Гарпия и ударила его. Сильно. Так, что треснула кость.Сабин почувствовал жуткую боль в скуле, но не издал ни звука, не ответил ей темже, но и не отпустил. Просто продолжал смотреть на девушку, готовясь ко всему,что она собиралась с ним сделать. Он это заслужил и поэтому позволит дажесодрать с себя кожу, если это спасет их отношения. – Я сейчас сомневаюсь в каждом твоем слове, чего я не делала даже, когда твойдемон лез в мою голову при каждом удобном случае. Более того, я никогда неповерю, что ты мне доверяешь. После всего, что ты сделал… – Я ведь не идеален, у меня есть свои слабости, – с отчаянной поспешностьюзаговорил Сабин, стараясь ее успокоить. – Ты рассказала мне о своих тайнах.Теперь я поведаю тебе о своих, чтобы доказать, что я тебе доверяю, что никогдане оставлю тебя снова. Он не дал ей возможности ответить. – Охраняя царя богов, я лишился глаза. Зевс даровал мне другой. Но я потерялсвою дальнозоркость, и проигрываю в этом другим Повелителям. Плечи Гвен немного расслабились. Пальцы вцепились в его рубашку, сминая материюи обнажая живот. Даря надежду. - Ты можешь и солгать. – Я уже говорил тебе, что не могу врать, так как от этого теряю сознание. Эточасть моего проклятия и еще одна слабость. – Ты сказал, что не используешь мои тайны против меня. Это была ложь, но ты неотключился. – В то время я считал, что говорю правду. Гвен промолчала. – В сражении я держу кинжалы в обеих руках, потому что если рука свободна, то яавтоматически хватаю ею противника. Из-за этого я терял свои пальцы бессчетноеколичество раз. Если ты сможешь выбить хоть один клинок из моих рук, то легкосправишься со мной. – Сабин никогда никому об этом не говорил, даже своимлюдям, хотя те, скорее всего, заметили эти слабости за столько лет. И, тем неменее, он был удивлен, как легко, с каким желанием он поделился этой информациейс Гвен. – Мне… кажется, что я это заметила, – голос девушки звучал тише, нежнее. – Вовремя тренировки. Сабин, воодушевившись, продолжал: – У всех есть свои слабости, своя «ахиллесова пята». В моем случае это левоеколено. Легкий удар может сбить меня с ног. Поэтому я сражаюсь, стоя кпротивнику вполоборота.