Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я сам стану отбирать будущих воинов. Сам буду обучать и вооружать. Дабы днем и ночью стояли на страже. И денег на это у князя или государя потребую. Не найдут – по народу с протянутой шапкой пойду, соберем всем миром. Создадим орден витязей, без политики и подковерной борьбы епископов, кому пост важнее паствы.
– Ордена только у франков и прочих европейцев есть. У нас не было испокон веков.
– Будет. Я так решил... А ты, Назар, его возглавишь. Чтобы на своей шкуре почувствовал, каково это – быть в опале. И башкой будешь отвечать перед властями, если кто-то из учеников перед ними провинится.
С тоской посмотрев на сумерки вокруг, на ряды могил, монах замотал головой:
– Не буду! Не заставишь!
– А я тут при чем? – удивился Макаров. – Я тебя даже пальцем не трону. Просто скажу новому архиепископу, как должно быть, он ради перемирия и согласится. И будет тебя жрать при любом удобном случае. Ведь сила против Тьмы – это власть. А власть никто из ваших просто так не отдаст. Они за нее держатся до последнего... Считай, это твоя личная плата. За зверя моего, который никому зла не желал, а вы его сгубили. За то, что в сторону отошел, хотя видел, что в глаза врут и твоего человека в грязь втаптывают... Я не про себя, про Герасима... Вот за это и будешь тащить крест. Вне зависимости от личного желания.
Медленно двинувшись назад, Сергий добрался до кое-как расчищенной тропинки почти у самых ворот кладбища, обернулся. Монах все еще стоял, задрав голову и пытался что-то увидеть в затянутых облаками черных небесах. Может быть, искал ангелов, кто бы помог избавиться от неминуемой беды. Может быть, молился. Или проклинал всех и вся. Подождав, когда Назар медленно добредет следом, Макаров добавил:
– Не верю, что когда нибудь станем друзьями. Но я тебе в спину не бил. И не собираюсь... Если ты в самом деле за людей душой болеешь, как говоришь, то орден никому не отдашь и будешь отличным наставником. Или сдохнешь, как и я. Других вариантов у нас нет.
* * *
Когда колокольчик залился звонкой трелью, закончившая пить чай Елена Найсакина успела первой к двери. Распахнула ее, посмотрела перед собой и зажала в испуге рот ладошкой, чтобы не закричать от ужаса.
На крыльце стоял похожий на оживший скелет молодой человек с белыми спутанными волосами. В льняной рваной рубахе, уляпанной засохшей кровью, в таких же штанах в бурых разводах и коротких стоптанных сапогах. На плече у незнакомца восседал ворон, нахохлившись и пытаясь стряхнуть крупные снежные хлопья, которые валили из туч.
Но больше всего девушку напугали глаза у птицы и у чужака. Абсолютно черные, пустые. Словно дыры во Тьму, где найти можно только смерть.
– Вечер добрый, – тихо поздоровался некромант. – Могу я увидеть Александру Николаевну?
Глава 16
Старшая сестра еще раздумывала, что делать, когда за спиной тихо покашляли. В замешательстве оглянувшись, Елена сделала шаг в сторону.
– Вечер добрый, Сергий.
– Добрый, Александра Николаевна. Пришел сказать спасибо, что заступились за меня. Без вашего слова до Нового Года вздернули бы обоих, меня и горбуна.
– Я сделала то, что считала правильным.
– Спасибо... Просьба у меня есть. Личная.
Девушка обхватила руками себя за плечи и напряженно подалась вперед:
– Чем могу помочь?
– Герасим плох. Совсем плох. В центральной земской больнице. Ноги в труху перемолоты. Врачи местные думают об ампутации. И прогнозы дают один другого хуже... У меня надежда только на вас и ваш талант. Вы солдатиков в пустыне из-за грани возвращали. Не могли бы и сейчас посодействовать?
Подумав несколько секунд, Сашенька обернулась к подошедшей горничной:
– Варвара, подай мою шубу и шапку. Сапоги у печки стояли.
– Да, Александра Николаевна.
После возвращения из пустыни младшую Найсакину вся челядь называла исключительно по имени-отчеству. Быстрее родных ощутили, что веселушка-хохотушка навсегда уехала, а вернулась вполне себе взрослая и самостоятельная женщина, которая просто выглядит слишком молодо для прожитых лет.
– Коляска ждет. С вашего позволения, я пока туда пойду, чтобы дом зря не выхолаживать, – поклонившись, Сергий спустился к очищенной от снега дорожке.
Закончив одеваться, Сашенька привычно проверила револьвер в сумочке, чмокнула сестру в щеку, помахала родным и упорхнула в ночь.
Удивленно посмотрев на задумчивого супруга, Нина Августовна подошла к двери и через покрытое изморозью окошко посмотрела, как по улице уезжают три коляски.
– Елена, можешь сказать, кто это приходил? Я ничего не понимаю.
– Сашу вызвали в госпиталь, к тяжелому больному.
– Сашеньку? Но она даже еще не начала учиться в университете! Даже документы туда не успела отдать!
– Это не помешало ей самостоятельно оперировать в Сахаре. Мама’, я знаю, что это тяжело. Но придется привыкнуть. Теперь у тебя две взрослых дочери. И с этим ничего не поделать.
Пройдя на кухню, Елена достала из шкафчика успокоительные капли и начала аккуратно отсчитывать нужную дозу, добавляя в чашку с водой. Отец заглянул следом, посмотрел на дочь, затем убедился, что жена уже поднимается наверх и вряд ли услышит разговор:
– Что стряслось, ты совершенно бледная? Кто это приходил?
Выпив смешанное лекарство, мастер управления эфиром совершенно серьезно ответила:
– Это приходила сама Смерть. И она попросила, чтобы Сашенька помогла спасти жизнь обреченному... Мне в последние дни кажется, что в газетах написали про Африку не всю правду, а только крохотную часть. Сотую. Или тысячную. И мы никогда не узнаем, что там было на самом деле...
* * *
Госпожу зауряд-прапорщика Макаров увидел только на следующее утро. Сначала он привел Сашеньку к Герасиму. Горбуна знобило, некромант промокнул куском марли пот на лбу товарища и прошептал, сжав ему руку:
– Держись, друг. Мы рядом. Все будет хорошо. Не вздумай меня бросать одного. Дел полно, люди в нас верят. Павшие в Сахаре не простят, если сдадимся.
Герасим слабо улыбнулся в ответ:
– Выкарабкаюсь, Сергий. Лекарка наша здесь, она поможет. Она нам всегда помогает. Я ей верю, как и тебе. Справимся...
После чего Макарова попросили не мешаться под ногами, и он вернулся в коридор. Сообщил остальным, что в данный момент ни в чьих услугах не нуждается и присел на лавочку. Там его и сморило. Спал сидя, умудряясь настороженно прислушиваться к любым ночным звукам. Больница находилась под патронажем детинца, поэтому чистили от любых темных эманаций регулярно. В помощи некроманта явно