не нуждались. Поэтому несмотря на полудрему, парень смог немного отдохнуть и набраться сил. Кроме того, он за прошедшие несколько часов впервые ощутил, что наконец-то свободен и может жить дальше, как и планировал.

Услышав, как скрипнула дверь, Сергий встряхнулся и поднялся навстречу вышедшей девушке. У Сашеньки залегли темные круги под глазами, но стояла она твердо и смотрела на подошедшего Макарова с усталой улыбкой:

– Все нормально с ним будет. Основные проблемы мы заморозили, будем чистить без спешки. Княже четырех лучших городских целителей предоставил, поэтому уже через две недели Герасим сможет в каталке на первую прогулку выбраться. И к концу января сам пойдет. Еще спину ему чуть поправят. Полностью восстановить не получится, слишком много лет с травмы прошло, но и совсем горбиться перестанет.

– Мы тебе должны по гроб жизни.

– Будем считаться, кому кто и чем обязан? Ты меня трижды спасал, как минимум. Но если уж речь зашла об этом... Когда Герасиму будет можно на прогулку, жду вас обоих в гости. Ко мне домой. Возражения не принимаются.

– Будем, – не стал отказываться молодой некромант. Официальный визит – это не на свидание пригласить. Это вполне нормально и ходить в гости вполне в рамках местных приличий.

– Хорошо. Я с заведующим отделением договорюсь, как часто надо будет приезжать. Если что-то срочное, меня можно или дома найти, или записку оставить, если я в городе.

– Спасибо огромное... Коляска внизу ждет, чтобы обратно отвезти. Можно не торопиться, ее на сегодня нам Владыка отдал. Под архиепископом трон зашатался, любым способом пытается из проблем выкрутиться.

– Про коляску поняла, остальное – не слышала. И слышать не хочу... Мне вчера вечером от графа Салтыкова записку принесли. Там сказано – в случае любых проблем ему звонить. Или князю напрямую... Я пока не готова к столь резким изменениям в личной жизни, надо как-то свыкнуться с этим.

– Да. Изменения неожиданные, – Сергий посмотрел на рубаху со штанами и предложил: – Давай я тебя в самом деле домой отвезу, потом поеду себя в порядок приводить. Начало нового дня. Можно сказать, начало новой жизни.

Сидевший на козлах извозчик посмотрел на замершего у калитки парня, спустился вниз и пошел к небольшому сундуку, пристроенному у задних высоких колес. Откинул крышку, достал оттуда толстую шубу и подошел к Макарову:

– Нака, примерь. Вещь старая, но я в ней еще Назара по северному тракту возил.

– Знаешь его? – спросил Сергий, закутываясь в пушистый мех.

– Он меня из-под медведя вытащил. Лесовик зверя взбесил, на людей натравил. Мне и досталось. До этого загонщиком был у братьев. Помяло меня тогда сильно, бегать больше не могу. Сначала в храме истопником был, теперь на конюшню ушел. Зверей люблю.

– Я тоже люблю.

– Твоя птица?

Федор в это время бродил по крыше, внимательно вороша клювом крохотные сугробы рядом с флюгером.

– Моя... Еще гиена была ручная, но ее идиот из “семерки” подстрелил... Выходит, что я тоже животных люблю. Они, почему-то, не предают.

– Ты, это... Назар просил за тобой присматривать. Говорит, молод ты еще, а сила великая. Дров наломать можешь.

Разглядывая разоренный дом и груду мусора в дворе, Сергий ухмыльнулся:

– Назар меня не любит. Я ему должность нашел такую, что грешникам на сковородке завидовать станет... Ты тоже думаешь, что я дурной совсем? Молодой и глупый?

– Не знаю, – ответил возница, разглядывая засыпанную снегом округу. – Седой ты совсем, явно не от хорошей жизни. И смотришь так, будто старик рядом стоит. Так что, может и не дурной... Это не по твою душу, кстати?

С легким звоном бубенцов подкатили сани. Хотя дороги и чистили, но более практичные горожане уже пересели с колесного транспорта на более привычный в зимних условиях.

Из-под тяжелой дохи на улицу выбрались два старика в любимых черных пальто. Подошли, чопорно поклоном поприветствовали постояльца, затем стали разглядывать результат жандармского погрома.

– Ты мне, таки, скажи, Исаак... Вот как перед раввином, скажи... Зачем было мебель ломать? Молодой человек только-только въехал в новый дом, а они все выгребли и буквально на лучину искрошили. Что, боялись, что ему нечем печь растопить?

– Мне кажется, ты пока не столь набожен, Аарон, как наш раби. Что касается мебели, то разве это мебель? Вот у меня в доме – там мебель. Чего стоит гарнитур, который супруга привезла в качестве приданого. Я даже отказался покупать новый дом и переезжать, как только представил, что эту тяжесть снова придется ворочать.

– И что ты решил?

– Сегодня с утра ко мне приходил господин Захаров, чтобы бог подарил ему еще немножечко здоровья и хорошего настроения. И господин Аристарх Гвидонович сказал, что нашел таки босяков, кто утащил с закрытой лавки саквояж с рубиновой крошкой для отделки часов. Я проверил – и ведь он был прав! Вернул все, до последнего камушка.

– Ты опять говоришь за странные вещи, которые я не могу связать с порушенной мебелью.

– Потому что ты бежишь впереди вечернего “Першерона”, который добирается до Москвы за ночь. Я это к тому, что господин старший городовой ясно дал понять, что ни он, ни его начальство к этому безобразию не имеют никакого отношения. Поэтому я подумал, отложил половину премии, которую у меня не взяли и добавил еще чуть-чуть. Как я понимаю, этого вполне хватит молодому человеку, чтобы купить себе нормальную мебель, а не эти лучинки, на которые нельзя смотреть без слез.

Достав из кармана толстую пачку наличных, старик протянул их Сергию. Тот с легким поклоном взял деньги и на всякий пожарный уточнил:

– Значит, договор по аренде остается в силе?

– Вы считаете, что я совсем старый дурак? – обиделся Исаак. – Я не стал брать с собой утренний “Новгородский вестник”, но там на первой странице ваше фото. И журналист пишет, что вы теперь известны в городе никак не меньше, чем князь Мстислав Святославич. Конечно, я мог бы поднять для вас арендную плату на рубль из-за популярности, но вы лучше почините баню, чтобы не пришлось ходить по улице в столь печальном виде.

Второго старика это замечание задело за живое:

– Мне почему-то кажется, что меня только что хотели обидеть. Значит, героя Африканской кампании старый друг осыпает золотом и всячески хвалит, а я стою рядом, словно последний поц, и должен делать красивое лицо... Сергий, вы таки не подскажете, где обычно одеваетесь? Только не говорите мне, что ходите в лавки готового платья. Великий Новгород не настолько оскудел талантами, чтобы лучших жителей наряжать, словно пугало.

– Мне говорили, будто супруга купца Твердышева открыла салон,