Верховный трибунал ВЦИК в своем приговоре от 8 августа 1922 г. посчитал, что ряд подсудимых, в том числе Семенов и боевики из его отряда (Коноплева, Козлов, Усов, Зубков, Ефимов, Ставская), «… добросовестно заблуждались при совершении ими тяжких преступлений… Поняв на деле контрреволюционную роль П. С.-Р., они вышли из нее и ушли из стана врагов рабочего класса, в каковой они попали по трагической случайности». В этой связи Верховный трибунал ходатайствовал перед Президиумом ВЦИК о полном освобождении этих лиц от всякого наказания. Ходатайство Верховного трибунала было удовлетворено в тот же день. Помиловали всех боевиков из отряда Семенова. Доживи Фанни Каплан до процесса и раскайся в содеяном, то и она была бы освобождена.

В ноябре 1922 г. Григорий Семенов был направлен на работу в Главное электротехническое управление ВСНХ СССР (Главэлектро ВСНХ) на должность инспектора. Спустя почти год, в сентябре 1923 г., он вновь был зачислен в военную разведку – в Разведывательный отдел Управления 1-го помощника начальника Штаба РККА. Осенью 1923 г. – летом 1924 г. Семенов находился в Германии, работая по линии военно-технической разведки. После выполнения задания вернулся в СССР и до весны 1925 г. работал в той же должности в Главэлектро. В апреле 1925 г. его назначили директором авиационного завода № 12 в Москве.

Приезду Семенова в Китай предшествовало заседание Политбюро ЦК ВКП(б) от 3 марта 1927 г., на котором среди прочих было принято решение: «Считать возможным командировать в Китай тов. Семенова для работы в Военном отделе ЦК КПК». Принятие такого решения состоялось «при активной поддержке Бухарина», с которым Семенова связывали приятельские отношения. В Китае Семенов действовал под псевдонимом «Андрей». Он заменил Аппена в качестве советника Военного отдела ЦК КПК.

3 мая 1927 г. Салнынь доложил в Москву о благополучном прибытии Семенова, которому предполагалось передать что-то из сохранившихся связей Аппена. Одновременно он сообщил, что за ним «усиленно следят хвосты».

Дело в том, что Салнынь, несмотря на свое плачевное физическое состояние, прорабатывал вопрос переброски радиостанций для нужд Военного отдела ЦК КПК в Ханькоу. При этом он предполагал использовать возможности заведующего агентством КВЖД в Шанхае А. Я. Горбатюка190, сотрудника шанхайской резидентуры. Салнынь предлагал за счет КВЖД и Уссурийской железной дороги через резидентуру в Шанхае организовать переброску груза из Владивостока в Ханькоу на иностранных пароходах. Радиостанции Салнынь предлагал замаскировать под углем. Для прикрытия операции необходимо было забронировать во Владивостоке любой легальный груз на Японию. По выгрузке легального груза в Японии пароход должен был загрузиться японским углем на Ханькоу.

Григорий Семенов развернул в Китае бурную деятельность по подрыву позиций нанкинского правительства. 10 июня он запросил мнение Центра о желательности «в настоящее время» поднять восстание в районе Шанхай – Нанкин в пользу Ханькоу. Согласно донесению Семенова, командир 26-го корпуса Чжоу Фэнци191 предлагал выступить совместно с рабочими; в его распоряжении имелось две дивизии численностью около 6000 бойцов, правда, ощущался недостаток в патронах. Чжоу Фэнци, по его словам, уверял, что если Ханькоу сможет послать надежный корпус на Нанкин, то возможно занятие района Шанхай – Нанкин. Своей директивой от 30 июня Москва запретила поднимать восстание в Шанхае.

2 5 июня Семенов отправил доклад о проведенной работе с момента своего прибытия в Шанхай. «Здесь я работу немного наладил. В общем, состояние военки далеко не отрадное. Нужно еще проделать большую работу. Я дал только некоторую зарядку», – писал Г И. Семенов, давая оценку работы своего предшественника.

Семенов приступил к организации «рабочих пятерок» на шанхайских заводах. За короткий срок им было сформировано 30 таких пятерок. Однако остро не хватало оружия. Чувствовался и недостаток в людях. Семенов просил направить из Москвы человек восемь китайцев, а также для закрепления организационных связей он дважды просил «прислать сюда двух девиц – Алексееву Женю и Шиф (работает в немецкой секции Коминтерна)». В случае отказа последних или наличия препятствий к их отправке Семенов настаивал на присылке других сотрудниц, «но приблизительно такого типа». Требовалось знание французского и английского языков. Он также просил немедленно направить в свое распоряжение семью Бейтель «для организации бара и для техники». Семеновым были подобраны квартиры для явочных встреч и помещение для размещения фотолаборатории.

Вел Семенов, по его выражению, и «антиработу» – организовывал выпуск прокламаций на английском и французском языках, рассчитанных на разложение иностранных частей, дислоцированных в Шанхае. Регулярное их издание произвело сильное впечатление на местное общество и подняло на ноги всю полицию.

Пытался Г. И. Семенов наладить информационную работу, которая, по его признанию, «хромала на все ноги». При каждой встрече с китайскими членами Военного отдела он настойчиво доказывал им необходимость создания «…правильно налаженного информационного аппарата», чтобы «…знать все, что делается в лагере противника». Семенов даже направил в Центр доклад «…французского товарища о состоянии и условиях жизни французских военных сил». Одновременно он приступил к налаживанию информационных связей с корпусом Чан Кайши.

«Напоминаю в третий раз о важности направить в армию Фына (Фэн Юйсяна. – Авт) в качестве полномочного советника т. ЗЕЙБОТА. Думаю, что его пребывание там было бы чрезвычайно полезно», – докладывал в Центр Семенов.

Налицо был разительный контраст с аморфной деятельностью его предшественника. В одном из своих писем Семенов назвал свою деятельность «дворцовым переворотом».

Тем временем у Семенова зрели новые планы. Он считал, что слишком задержался в Шанхае, поэтому планировал уже 18 августа отправиться в Кантон и Сватоу для организации восстания. В успехе «красной экспедиции» он не сомневался. Нужна была только своевременная переброска оружия и денег. По его расчетам, на все требовалось 5000 долларов.

Вопрос о деньгах для Семенова к тому времени был решен положительно. 21 июля 1927 г. Политбюро ЦК ЦКП(б) приняло решение: «Отпустить 5 тысяч долларов в распоряжение т. Андрея».

Шаткое положение уханьского правительства вызывало обеспокоенность резидента в Ханькоу Д. Ф. Попова («Горайского»). Обеспокоенность была связана с отсутствием у него официального статуса в генконсульстве, что могло привести к самоликвидации резидентуры. В начале июня 1927 г. Попов в очередной раз призвал Центр поднять вопрос перед Наркоминдел о выделении ему должности вице-консула, указывая, что данная должность освободилась и договоренность в консульстве по этому вопросу у него имеется. Однако в связи с начавшейся в июне 1927 г. публикацией его личных и служебных писем А. И. Огинскому (после захвата документов в пекинском посольстве) Д. Ф. Попов счел свое дальнейшее пребывание в Китае невозможным и запросил разрешение немедленно покинуть Китай.

Центр не возражал против срочного отъезда Попова. Ему предлагалось покинуть Ханькоу еще до приезда замены.

Постановлением комиссии Кубяки от 15 июля 1927 г. о резидентах IV управления Штаба РККА за рубежом относительно сотрудников управления, находившихся на тот момент в Китае, было принято решение «не возражать против оставления на месте». Речь шла о Власе Степановиче Рахманине (в Шанхае), Василии Тимофеевиче Сухорукове (в Ханькоу) и Николае Макаровиче Кучинском (в Харбине). И это несмотря на то, что Рахманин и Сухоруков были уже «засвечены».