Он небрежно развернул нож – теперь его острие указывало Верити в грудь.

– Зато она представляет. Если я вас отпущу, вы рысью побежите назад в Эбботсдейл и расскажете всем солдатам и важным шишкам, где меня искать. А они, вполне возможно, расскажут властям, правительству, прочим солдатам. Моргнуть не успею, как меня отсюда выкурят. А мне такого, как понимаете, совсем не надо. – Берт посмотрел на Верити, будто что-то прикидывая в уме. – Значит, мне остается только не дать вам уйти. Верно?

Верити посмотрела на него с презрением и, как мне показалось, с вызовом.

– Я в Эбботсдейл возвращаться не собираюсь. Уж точно не сейчас. Я останусь с Джули, а она хочет идти дальше, к марсианской яме, – так ведь?

Вообще говоря, мы с Верити никогда не обсуждали эту часть моего плана – уж точно не так откровенно.

Берт посмотрел на меня.

– И?

– И она думает, что вы можете в этом помочь. Потому что вас, Берт, там держат за своего.

Я выдавила усмешку.

– Ну же, Берт. Расскажите нам свою историю. Вы ведь больше всего на свете любите говорить о себе – уж это-то я знаю.

Он с удивлением посмотрел на меня, и на лице его расцвела обезоруживающая улыбка.

– Кажется, вы меня знаете лучше, чем я сам. Ха! Ну ладно. Но если вздумаете об этом написать, – он развернул нож в мою сторону, – уж постарайтесь, чтобы на этот раз все было по правде.

Я дала ему слово и постаралась сдержать его на этих страницах.

– Я был здесь, когда упали цилиндры. Два года назад. Это вы и сами знаете: со мной тогда был ваш муж Фрэнк и те вояки, которых послали встретить марсиан. Все бежали прочь от Кордона, а я – наоборот. Потому что знал, что марсиане будут именно здесь. Поначалу казалось, будто на дворе опять девятьсот седьмой, – в голосе Кука послышалась ностальгия, будто те страшные дни были лучшими в его жизни. Может статься, так оно и было. – Все как тогда. Беженцы тащились по дорогам с детьми, стариками и тележками, вот только мало кто из них смог дотумкать, что мы уже оказались в огромной невидимой клетке, и ее прутья пересекают все дороги. Я видел, как сражаются солдаты, и в целом они показали себя получше, чем в седьмом году, им хватало отваги, к тому же мы все-таки кой-чему научились, вот только в конце концов все это оказалось не важно. А пока они носились там кругами, я наблюдал, слушал и проводил расчеты. Я сразу понял, что нужно марсианам, – они избрали тот же план, что и в прошлый раз. Крушили солдат, железнодорожные и телеграфные линии, автомобили на дорогах – все, что могло представлять угрозу. Они понимают, как у нас все устроено, знают, что в некоторой степени мы цивилизованные, пусть даже не дотягиваем до них. Но марсиане просто дали людям уйти. И это логично, если подумать. Мы ведь знаем, зачем им нужны. Если бы вы, например, наткнулись на стадо овец, вооруженных пулеметом, то что бы сделали? Правильно: отняли бы пулемет и полакомились баранинкой. Тем же занимались и марсиане.

– Охотились на нас, – сказала Верити.

– Сейчас охотятся. А потом, возможно, начнут нас разводить как скот.

Услышав эту фразу, сказанную таким равнодушным тоном, мы с Верити переглянулись.

– День за днем я прятался и наблюдал за ними. Смотрел, как они в своих боевых машинах нападают на овечьи городишки вроде Эбботсдейла, хватают всех медлительных, ленивых, глупых и слабых, суют в свои сети, чтобы потом сожрать. Видел, как люди ползают у них в ногах, наплевав на тех, кого уже забрали марсиане. Забыв о них, будто их и не было вовсе. Потому что только так и можно с этим справиться: если другого забрали, а тебя нет, ты просто живешь себе дальше и делаешь вид, что того, другого, никогда и не было. Люди привыкают ко всему. Будто их обучают этому.

Я вспомнила праздничный ужин в фермерском доме в Эбботсдейле, где Милдред Триттон развлекала меня байками из сельской жизни и мы все старательно игнорировали пустующее место за столом.

– Вы правы, Берт, – сказала я. – Хоть мне и не хочется это признавать.

– И не впервой, правда? – Он усмехнулся. – Ну а теперь здоровые овцы уносят ноги, а хромых пускают на баранину, но все они так или иначе овцы. И все эти людишки бестолковы, бесполезны и ничтожны. Если их вырезать, порода только чище станет. В каком-то смысле они выполняют долг перед сородичами, отправляясь на заклание. Понимаете? Но я не такой, нет. Я бродил по округе в одиночку, размышлял, с какой стороны тут можно подойти и как извлечь из всего этого выгоду.

– Выгоду? – с отвращением переспросила Верити.

Он пожал плечами.

– Им ведь все равно пришел бы каюк. А вот мне однажды повезло. Я искал, чем бы поживиться в одной деревушке неподалеку от Чесема, там всего-то и есть, что паб да фермерский дом, – и тут, гляди-ка, они! Одна, две, три боевые машины знай себе шагают с этими своими сетками. Вот так зрелище в осенний денек!

Он рассказывал нам свою историю и продолжал есть. Нарезал бекон, мешал его с холодным картофелем и размеренно, по-солдатски все это поедал.

– Ну я их и увидел, горстку овец. Они прятались в подвале паба и хотели уже захлопнуть за собой люк. Я к ним как побежал да как пальцами люк уцепил – еле-еле успел! – и стал их умолять меня впустить. Там, внизу, была целая толпа, все толкались, пихались и ныли. Но меня впустили. Я залез и оказался на самом верху этой кучи, у люка. Через зазор все было видно – ну знаете, там такая большая металлическая крышка была. Боевая машина шагала по дороге к Чесему. Что ж, решил я, вот он, твой шанс, Берт. Я распахнул крышку, выскочил на дорогу, снял шляпу, стал махать марсианину, кричать во все горло. Кто его знает, что он там подумал! Но меня увидел и наклонился ближе. Я на секунду даже приготовился угодить под тепловой луч или щупальце. Ребятки в подвале за моей спиной пытались закрыть крышку обратно, но я ее держал крепко. Полагаю, марсианин увидел, что ему предлагают легкую добычу. Он наклонился, открыл щупальцем крышку – так мягко, аккуратно, как хирург…

Верити не могла скрыть омерзения.

– И вы вот так отдали людей, своих собратьев, марсианам.

– Можно и так сказать. Но они бы все равно умерли. Понимаете, да? Не сегодня, так завтра или послезавтра. Марсиане ведь собирают только десятую долю: популяция-то должна размножаться. При таком раскладе лучше уж умереть сразу, знаете. Так все и началось. С высоты, со своих боевых и летательных машин, много чего видят. О да, много чего. Но это пока что не их мир. А человек на земле наметанным глазом заметит куда больше. Например, где прячутся другие люди.

– Человек вроде вас, – сказала я. – Вы стали марсианским шпионом.

– С марсианами никак не поговоришь, – ответил Кук. – По крайней мере я не знаю, как это возможно. Но взаимодействовать с ними вполне реально. Я вам помогаю, вы меня не трогаете, а завтра я опять вам помогаю. Я стал носить пеструю одежду, цепь, парик, цеплял на себя все разноцветное, что удавалось найти. Ведь марсианам, как я рассудил, трудновато различать людей. А так меня проще заметить. И когда они меня видят, то знают, что я легко смогу разыскать для них гнездышко-другое, где прячутся люди. В конце концов, они даже приспособили для меня место – вы видели то подъемное сиденье, – чтобы я мог ездить с ними. Когда я в первый раз пытался туда залезть, пришлось ох как попотеть, скажу я вам.