«Противник продолжает подтягивать новые силы через участок канал Волга – Москва – Икша – Дмитров на запад. До сих пор перед южным флангом 3-й танковой группы установлены:

Части 126-й и 133-й стрелковых дивизий, части 58-й танковой дивизии, части Московского офицерского училища, 56-я, 64-я, 47-я, 29-я, 50-я, 71-я стрелковые бригады, 39-й отдельный батальон, 17-й лыжный батальон, части 31-го мотоциклетного батальона, 309-я стрелковая дивизия, части 4-го стрелкового полка.

Воздушная разведка доносит о движениях крупных моторизованных сил противника в районе Раменье – северо-восточнее Рогачево – Насадкино, по донесениям радиоразведки, туда отправлена 1 стрелковая и 1 танковая бригады.

На северном фронте… предполагаются остатки 17-й, 20-й, 24-й кавалерийских дивизий, 107-й моторизованной стрелковой дивизии, части 21-й, 31-й, 124-й танковых бригад (без танков), 185-я стрелковая дивизия»[610].

Мы видим, что немцы располагают в основном верными сведениями о составе группировок как 1-й УдА, так частично и 30-й А. Имеются только погрешности с определением нумерации ряда частей и соединений.

Командир 331-й сд Ф.П. Король.

«Наступление 1-й танковой дивизии и 23-й пехотной дивизии в направлении районов Хорошилово и Дьяково из-за сильного сопротивления противника развивается очень медленно.

Утром 5.12 противник предпринял сосредоточенную атаку силами двух полков против южного фланга 7-й танковой дивизии. В настоящее время положение там крайне напряженное, так как 7-я танковая дивизия резервами не располагает. Следует рассчитывать на дальнейшее усиление противника и перед северным флангом танковой группы, так как противник оттягивает силы, по всей вероятности, к 9-й армии.

Намерение противника: решительное контрнаступление с целью путем наступления против северного фланга наступательного фронта добиться разрядки обстановки в районе Москвы»[611].

Совершенно верно определены задачи, которые решало советское командование. При этом в собственные планы танковой группы входил лишь выход на канал южнее Яхромы, на фронте нескольких километров. Это последнее наступательное действие противника на северном крыле, и его цель уже не Загорск или Ярославль, а занятие удобного рубежа для обороны.

«Для выполнения задачи прикрытия северо-восточного фланга 4-й армии, вследствие изменения положения противника и уменьшения боевого состава частей, после достижения линии канала Волга – Москва южнее г. Яхрома силами 23-й пехотной дивизии и 1-й танковой дивизии, необходимо перейти к обороне всей танковой группе. Расширение южного фланга дальше железнодорожного моста южнее г. Яхрома невозможно, иначе оборона северо-восточного фланга 4-й армии подвергается серьезной угрозе. При дальнейшем расширении оборонительного фронта каждая новая атака противника при незначительной боеспособности частей танковой группы, не имеющей в распоряжении никаких резервов, может привести к серьезному кризису.

Следует отметить, что войска, с 16.11 находящиеся в непрерывных боях, не имея возможности короткой смены, основательно выдохлись.

В особенности бои последних дней при сильном морозе против численно превосходящего противника настолько сильно отразились на войсках, воевавших на чрезмерно широких участках фронта, что продолжать наступление они не могут. Улучшение в этом отношении не ожидается»[612].

Получается, что немецкая разведка сработала в основном неплохо. Но здесь же видно, где она недоработала. Скорее всего, эта недоработка была одной из причин того, что немецкое командование до самого последнего момента оставалось в плену своих иллюзий об истинном положении в стане своего противника. В сводке отсутствуют данные о прибытии в 30-ю А новых дивизий. Участок немецкого фронта перед 30-й армией был наиболее слабым. При этом его центральная часть находилась в опасной близости от Клина, имевшего важнейшее значение. Однако по данным сводки ничего нового там и не обнаружено. На тех же участках фронта, где атаковали 1-я УдА и 20-я А, никаких неожиданностей уже не могло быть. Пока что удавалось относительно надежно блокировать их наступление, и, исходя из предыдущего опыта, противник был вправе рассчитывать, что такое положение сохранится и в дальнейшем.

Возможно, нашим войскам помогло своеобразное счастье в несчастье. Свежие необстрелянные войска были введены в дело практически с марша. Если бы они задержались на исходных позициях лишние несколько дней, то, вероятно, были бы обнаружены разведкой врага, и он успел бы принять соответствующие меры.

При этом мысль о возможном отступлении начала посещать головы немецких военачальников самого разного уровня.

Так в 17.00 5 декабря 41-й армейский корпус генерала Модели донес 3-й танковой группе, что погодные условия и снизившаяся боевая мощь его дивизий (особенно было отмечено ослабление 6-й танковой дивизии) ставят под вопрос дальнейшую способность корпуса к ведению боевых действий. По мнению командования корпуса от наступления уже нельзя ожидать решающего успеха. Возможна лишь незначительная «добыча местности». При этом войска неминуемо понесут потери, что отрицательно скажется на их способности в дальнейшем успешно обороняться. А переход к обороне корпус считал неминуемым[613].

Спустя полчаса после отправки этого донесения в телефонном разговоре начальник штаба 3-й танковой группы попытался вдохнуть оптимизм в своих подчиненных. Он предложил силами 9-го и 67-го пехотных полков 23-й пехотной дивизии организовать концентрическое наступление на Дьяково. Однако начальник штаба 41-го армейского корпуса возразил, что атака «не обещает никакого успеха и расход сил едва ли будет вознагражден». Более того, он предложил «после сожжения населенных пунктов и заграждения местности посредством мин отвести фронт на 10 км»[614].

Сам командующий группой армий «Центр», уже не исключал и возможность отступления. Правда, речь шла об отходе на небольшую глубину[615]. Командованию 3-й и 4-й танковых групп было приказано подготовить это мероприятие, что оказалось весьма кстати уже на следующий день.