При этом надо учитывать, что существовали жесткие требования экономии боеприпасов. «С целью накопления боеприпасов к предстоявшему контрнаступлению в дни затишья разрешалось делать не более трех-четырех выстрелов из одного орудия. Артиллеристы иногда жаловались: «Видим перед собой гитлеровцев, а стрелять по ним не можем!»[629]. Естественно, инерция этих ограничений сохранилась и в ходе наступательных боев. Поэтому по сравнению с более поздними наступательными операциями расход в 0,5 боекомплекта выглядит мизерным.

Здесь надо вспомнить не только об общем критическом положении всей страны. Снабжение ударной группировки было затруднено и условиями лесистой местности южнее Московского моря, бедной дорогами. Кроме того, имелась, серьезная водная преграда в виде канала в тылу армии. «Немалых забот потребовало строительство переправ. Хотя канал и замерз, но тонкий лед не мог выдержать тяжелую технику. За пять суток с помощью местного населения было возведено 8 мостов. Кроме того, для танков соорудили наплавную переправу длиною 86 метров, усиленную бревнами и рельсами»[630].

Поэтому выбор варианта ночных действий был во многом вынужденным.

«Важно было свести на нет преимущество противника в танках и авиации, внезапно сблизиться с ним вплотную, почти смешаться с ним, навязать ему свою волю, принудить сражаться оружием ближнего боя – пулеметом, автоматом, винтовкой, гранатой и даже врукопашную – словом, тем, чем мы были тогда сильны. А в данной обстановке этого можно было достигнуть только ночью. Вот тут-то и пригодятся охотничьи навыки, стойкость сибиряков и уральцев…»[631].

Надо заметить, что не все в мирной жизни занимаются охотой даже на Урале и в Сибири. Да и охотничьи навыки не совсем солдатские. Ведь тех, кто шел в свой первый бой (а таких было большинство) ожидали минные поля и боевое охранение противника. Трудно сказать в какой степени Д.Д. Лелюшенко рассчитывал на те особенности своих войск, о которых потом писал в мемуары. Во всяком случае, были продуманы и меры по ориентированию в темноте.

«Посоветовавшись с командиром 348-й Уральской дивизии А. С. Люхтиковым, начальником штаба 371-й дивизии подполковником И.Ф. Щегловым и с начальником оперативного отдела штаба армии полковником М.М. Бусаровым, замещавшим начальника штаба 30-й армии, решили: зажигать по два костра в тылу каждого наступающего в первом эшелоне батальона, чтобы костры находились в створе направления движения, на расстоянии около километра один от другого. Если командир, оглянувшись, увидит два огня совмещенными в одной плоскости, значит, направление движения выдержано. Если же два огня будут видны порознь, значит, сбились с курса»[632].

Странно, что в списке тех, с кем советовался командарм, нет командира 365-й сд, которая, как и 371-я сд, действовала на направлении главного удара, но есть командир 348-й сд, которая в первый день наступления была задействована в минимальной степени.

Теперь посмотрим, как осуществлялись эти планы.

30 А вторгается в неприятельскую позицию на центральном участке своего фронта. Первый день боев за Рогачевский узел немецкой обороны. Итоги дня. Планы 1-й УдА на 6 декабря. Бои в Яхроме. Действия бригад ударной группировки. На Икшанском направлении. У Красной Поляны. 16-я А в обороне. Противник принимает решение об отходе. 7-я тд и 14-я мтд начинают отступление перед 1-й УдА. 2-я тд готовится сдать Красную Поляну.

«В 6.00 масса русской пехоты, одетой в белые маскировочные халаты, вытекла из большого лесного массива, шириной примерно 14 километров. Она была поддержана многочисленными приданными танками, огонь которых, так же как и огонь многих легких и тяжелых батарей, тяжелого вооружения пехоты и «сталинских органов» был сосредоточен на находящихся перед лесом опорных пунктах 1-го батальона и 10-й роты 118-го сп в Борках, Кондурино, Крупенино, Борщево и Трехденево. Немедленно собственный оборонительный огонь быстро прижал врага к земле. Только напротив одного взвода 2-й роты оборонявшегося в Борках, враг, поддержанный танками, атаковавший широкими волнами вторгся в 9.00 в Борки»[633].

Положение на правом фланге Западного фронта 6 декабря 1941 г.

Так выглядело со стороны противника начало наступления ударной группировки 30-й А. Первого успеха достигла 371-я сд генерал-майора Чернышева (1233-й сп), действовавшая совместно с 21-й тбр. В течение дня кроме Борок бригада взяла Непейцино и Ватолино. Она потеряла при этом 15 человек убитыми, 65 ранеными. Было подбито два танка Т-34, а четыре машины завязли в болоте.

Церковь в с. Трехсвятское. 6 декабря 1941 г. во время боя за село с ее колокольни стрелял немецкий пулеметчик, а в здании прятались жители села.

На левом фланге дивизии 1229-й сп должен был овладеть Трехсвятским. Полк сильно растянулся на марше и вошел в соприкосновение с противником около 11.00, когда ни о какой внезапной ночной атаке уже не могло быть и речи. Кроме того, бой осложнили различные организационные неурядицы. Так, например, у артиллеристов полка оказались на огневых позициях не те снаряды. Поэтому орудия не смогли обстрелять церковь, с которой вел губительный обстрел немецкий пулеметчик[634]. В один из моментов боя нашим пехотинцам удалось ворваться в село, но противник сумел выбить их оттуда[635]. До наступления ночи исход боя здесь так и не определился.

365-я сд, наступавшая справа от 371-й, поначалу не добилась успеха. Это было следствием того, что танки не смогли поддержать первый бросок пехоты. А. В. Егоров, продолжавший командовать танковым полком 8-й тбр, вспоминает:

«Да, наш час пришел. Наступление началось. Слушаю первые доклады командиров батальонов: передний край обороны немцев прорван, подразделения продолжают выполнять поставленную задачу. За нашими батальонами наступают подразделения 1213-го стрелкового полка 365-й стрелковой дивизии. Вскоре от капитана Гуменюка поступило первое неприятное сообщение: танки нарвались на минное поле. Саперов поблизости не оказалось, и танкисты проделывают проходы своими силами. Потери – один Т-26. У него перебита гусеница и прогнуто днище.