Договоренность уже была с начальником управления кадров. И вот приносит мне офицер-кадровик личные дела. Я просматриваю. Из 50 человек выбираю восемь.

— Почему так мало? — удивляется кадровик.

— Не все подходят в разведку. Этот развелся, тот за пьянство наказан.

А он вздыхает и говорит:

— Дорогой мой, это же флот! Эти вещи у нас не считаются большим недостатком. Женился — развелся, выпил. Что поделаешь, служба такая. Тяжелая служба. Ты по деловым качествам смотри.

Отобрал я еще несколько человек, привез дела Шмыреву, передал. А у него была такая особенность, открывает личное дело и внимательно, долго смотрит на фотографию. Потом говорит:

— Нет, это отложим.

Потом берет второе дело. Смотрит.

— Вот этого офицера стоит посмотреть в деле, как он работает.

Петр Спиридонович очень тщательно относился к подбору офицеров. Так что на “Крым” случайные люди не попадали».

Сам капитан 1-го ранга в отставке Иван Бочарин считает так же. При первой же нашей встрече Иван Ефимович показал мне грамоту. Надо сказать, грамота знатная, подписана легендарным Главкомом Военно-морского флота СССР адмиралом флота С. Горшковым. В ней сказано: «Капитану 1-го ранга Бочарину И.Е. за инициативные, смелые, дерзкие действия при выполнении задач боевой службы».

Вот так «за инициативные, смелые и дерзкие действия». Откровенно говоря, много я видел грамот, но не часто встретишь вот такие эпитеты. Что ж, все, кто знает Бочарина, говорят, что он вполне заслужил такую оценку.

Вслед за «Крымом» на воду были спущены корабли «Кавказ» — командир К. Иванов, «Приморье» — командир Б. Иванов, «Забайкалье» — командир А. Козьмин.

Из Николаева корабли «Приморье» и «Забайкалье» к себе на Тихоокеанский флот шли разными путями: один вокруг Африки, другой — вокруг Южной Америки.

В ходе этих дальних океанских походов выявились и некоторые недостатки в конструкции судов. Во-первых, скорость хода была не велика, всего 12 узлов. Но, учитывая, что это корабли разведки и в районе они, как правило, ложатся в дрейф, с таким недостатком можно было мириться.

А вот отсутствие резервной двигательной установки и наличие одного гребного винта — недостатки серьезные. Последующая практика эксплуатации судов подтвердила опасения: однажды в период боевой службы в Тихом океане у корабля сорвало гребной винт, он потерял ход, и только умелые и профессиональные действия командира, офицеров и матросов экипажа позволили провести ремонт своими силами и добраться до базы.

Разведывательные суда легендировались под корабли связи, но американцев трудно было обмануть, они сразу окрестили их как «Russian electron ship ELINT».

Штаты сугубо морские не совсем подходили для разведки, потому, учитывая ценность кораблей, а также для привлечения лучших офицеров, руководство ГРУ старалось создать соответствующие условия для длительной службы. Были установлены более высокие штатно-должностные категории для офицеров. Командир корабля, к примеру, имел категорию капитана 1-го ранга.

Кроме привычного старпома, была введена должность заместителя командира по разведке.

Для руководства деятельностью кораблей в 6-м управлении создали морскую группу из двух офицеров. На эти должности пришли опытные, знающие морские специалисты — Б. Привалов и И. Суворов.

Корабли-черноморцы «Крым» и «Кавказ» вели разведку в средиземноморском регионе. Главной их заботой были страны НАТО и Израиля.

Тихоокеанцы «Приморье» и «Забайкалье» сосредоточились на разведке американского ракетного полигона, где проходили испытания межконтинентальных баллистических ракет и противоракетного оружия. Полигон протянулся от базы Ванденберг в Калифорнии до атолла Кваджелейн в группе Маршалловых островов.

На островах были размещены радиолокационные станции, установлены системы радио— и спутниковой связи.

Сложность состояла в том, что район разведки находился достаточно далеко от базы приписки — Владивостока. Корабли уходили в поход на полгода. А поскольку сроки испытания ракет американцами зачастую переносились, проводились с опозданием, пребывание в океане приходилось продлевать. Это было тяжелое испытание для экипажа.

Так работали корабли радиоэлектронной разведки ГРУ. Они всегда были в боевой готовности, и, тем не менее, настоящей, если хотите, фронтовой проверкой для них стала арабо-израильская война 1973 года.

Жаркая осень 1973 года

Старший лейтенант Михаил Шатберашвили, оператор службы обработки разведданных корабля «Крым», с утра заступал на дежурство. День предвещал быть спокойным, ведь сегодня, 6 октября 1973 года, в Израиле отмечался один из самых главных религиозных праздников — Йом Киппур. А в выходные и в праздники израильские военные самолеты не летают и катера стоят у стенки. Уж сие он знает прекрасно. Как ни крути, это четвертая его боевая служба.

Шатберашвили попал на корабль радиоэлектронной разведки в 1970 году после окончания Военного института иностранных языков. «Крым» только что вернулся из своего первого похода, и неожиданно выяснилось, что ни французский, ни немецкий языки, которые он учил пять долгих лет, на корабле никому не нужны. А нужен иврит. Ну что ж, иврит так иврит. Дали ему преподавателя, командир освободил от всех нарядов, сказал: «Учи язык». И Михаил учил, иногда по восемь часов в день.

Первый поход, по сути, только этим и занимались. А вот на следующий год к ним на стажировку уже прибыли курсанты из его родного Военного института, которые осваивали иврит. Они-то и поступили под команду Шатберашвили.

Заместитель командира по разведке капитан 2-го ранга Виктор Попов и начальник службы капитан 2-го ранга Анатолий Титяев «нарезали» ему свой участок — перевод и обработка данных радиоперехвата в сетях ВВС Израиля, при переговорах пилотов с центром управления полетами и между собой при отработке задач боевой подготовки, а также в период военных действий.

Так что дежурство Шатберашвили принял с легким сердцем. Тем более при приеме-передаче дежурства ничего необычного в радиоэлектронной обстановке не отмечалось.

Однако старший лейтенант Шатберашвили многого в тот момент не знал, да и знать не мог. А события развивались следующим образом.

В мае 1973 года Израиль отпраздновал свой 25-летний юбилей. День рождения еврейского государства отмечался необычно пышно, широко и торжественно. Большой военный парад продемонстрировал мощь Израиля. Казалось, что страна находится на пике своего могущества и славы.

Теперь, спустя много лет, некоторые историки не устают твердить, что тогда, в 1973 году, израильская разведка все-таки «проморгала» войну. В какой-то мере это справедливый упрек. Но только в какой-то…

Все-таки разведка извещала свое руководство о подготовке к боевым действиям египтян и сирийцев. Иное дело, как реагировало на эти предупреждения руководство страны. Ведь мобилизация — дело непростое, дорогостоящее в конечном итоге, отражающееся на экономике страны. Поэтому лидеры Израиля склонялись к мнению, что арабы блефуют и развязать войну не решатся. Конечно, присутствовал и некий синдром непобедимости: считалось, что