– Каладин…

– Знаешь, а ведь Амарам хуже Садеаса, – продолжил он, обходя кладовую в поисках дверей. – Все знают, что Садеас – крыса. Он этого не скрывает. «Ты мостовик, – сказал он мне, – и я собираюсь тебя использовать, пока ты не сдохнешь». А вот Амарам… обещал вести себя иначе, как те светлорды из старых сказок. Обещал, что защитит Тьена. Притворился честным человеком. Садеасу до таких глубин подлости и не добраться.

– Далинар не такой, как Амарам, – попыталась убедить его Сил. – Ты же это знаешь.

– Люди говорят о нем то же самое, что говорили… все еще говорят про Амарама. – Каладин вышел на свет и продолжил обходить тренировочную площадку, минуя светлоглазых дуэлянтов, которые сражались, взметая песок, пыхтя, потея и оглашая округу треском деревянных мечей, ударявшихся друг о друга.

Каждую пару сопровождало с полдесятка темноглазых слуг с полотенцами и флягами, а у многих были и один-два паршуна – они подносили стул, если хотелось отдохнуть. Буреотец! Даже в таком обычном деле, как тренировка, светлоглазые вели себя как неженки.

Сил взмыла перед лицом Каладина и налетела на него ураганом. Самым настоящим! Она зависла прямо перед ним, стоя на грозовой туче, в которой сверкали молнии.

– Ты и в самом деле считаешь, – строго проговорила она, – что Далинар Холин только притворяется честным человеком?!

– Я…

– Каладин, не лги мне! – Сил шагнула вперед, тыкая в него пальцем. Миниатюрная девушка-спрен в этот момент казалась огромной. – Никаких обманов. Никогда.

Он глубоко вздохнул и, помедлив, сказал:

– Нет. Нет, Далинар отдал за нас свой клинок. Он хороший человек. Я это знаю. Амарам обвел его вокруг пальца. Он и меня обвел вокруг пальца, так что, наверное, мне не стоит слишком уж сильно винить Холина.

Сил резко кивнула; туча рассеялась.

– Тебе нужно поговорить с ним про Амарама, – посоветовала она, идя по воздуху возле головы Каладина, который продолжил осмотр здания. Из-за маленьких шагов спрен должна была отстать, но этого не происходило.

– И что я ему скажу? Пойду и обвиню светлоглазого третьего дана, что он убил собственных солдат? Украл мой осколочный клинок? Я буду выглядеть идиотом или безумцем.

– Но…

– Сил, он не станет меня слушать. Пусть Далинар Холин и хороший человек, но он не позволит мне злословить о могущественном светлоглазом. Так уж устроен мир. И поверь, я не лгу.

Он продолжил осмотр, желая узнать, что находится в комнатах, откуда можно наблюдать за тем, как кто-то сражается на арене. Одни комнаты были кладовыми, другие – предназначались для принятия ванн и отдыха. Светлоглазые любили принимать ванны. Некоторые помещения оказались заперты, поскольку внутри находились светлоглазые, приходившие в себя после дневных тренировок.

В дальней части здания, противоположной от входных ворот, были жилые помещения ревнителей. Каладину еще не доводилось видеть столько суетящихся бритоголовых людей в простых одеяниях. В его родном Поде градоначальник держал лишь нескольких морщинистых старых жрецов, которые обучали его сына. Они время от времени приходили в город, чтобы возжечь молитвы и помочь темноглазым возвыситься в своих Призваниях.

Эти ревнители, похоже, сильно отличались. У них было телосложение воинов, и они нередко присоединялись к тренировкам светлоглазых, если тем требовался партнер. Некоторые обладали темными глазами, но все равно использовали мечи – их не считали ни светлоглазыми, ни темноглазыми. Они были просто ревнителями.

«А что мне делать, если один из них попытается убить одного из князьков?»

Буря свидетельница, кое-что в работе телохранителя вызывало в нем бешенство. Если вокруг ничего не происходило, трудно разобраться, в чем дело: просто ли нет угрозы, или удалось отпугнуть вероятных убийц.

Наконец-то прибыли Адолин и его брат – оба в осколочных доспехах, со шлемами под мышкой. Их сопровождал Шрам и несколько бывших членов Кобальтовой гвардии. Телохранители отдали капитану честь, когда он подошел и взмахом руки отпустил их, официально приняв вахту. Шраму предстояло присоединиться к Тефту и отряду, защищавшему Далинара и Навани.

– Светлорд, здесь настолько безопасно, насколько мне удалось это обеспечить, не прерывая тренировки, – рапортовал Каладин, приближаясь к Адолину. – Я и мои люди будем следить за всем, пока вы тренируетесь, но немедленно кричите, если вам покажется, что что-то не так.

Адолин хмыкнул, изучая площадку и почти не обращая внимания на Каладина. Он был высоким, и в его густых золотисто-русых волосах виднелось лишь несколько черных алетийских прядей. У Далинара совсем другие волосы. Вероятно, мать Адолина была из Риры.

Каладин повернулся, намереваясь пойти в северную часть внутреннего двора на позицию, противоположную той, которую занимал Моаш.

– Мостовик, – крикнул ему вслед Адолин, – ты же вроде решил обращаться к людям согласно их званию? Разве ты не называешь моего отца «сэр»?

– Он мой непосредственный командир. – Каладин повернулся к нему.

Простой ответ казался наилучшим.

– А я нет? – спросил Адолин, нахмурившись.

– Нет.

– А если я отдам тебе приказ?

– Светлорд, я выполню любое разумное указание. Но если вам понадобится, чтобы кто-нибудь принес чай в перерыве между поединками, придется послать кого-то другого. Здесь наверняка многие желают полизать вам пятки.

Адолин шагнул к нему. Хотя темно-синий осколочный доспех прибавлял юноше всего лишь пару дюймов, он выглядел как гора. Возможно, с лизанием пяток Каладин перегнул палку.

И все-таки Адолин Холин олицетворял собой кое-что. Привилегии светлоглазых. Он был не таким, как Амарам или Садеас, которые пробуждали в Каладине ненависть. Люди вроде Адолина его просто раздражали, напоминая, что в этом мире кто-то потягивал вино и носил роскошные наряды, в то время как кого-то другого могли из прихоти превратить в раба.

– Я обязан тебе жизнью, – прорычал Адолин, как будто ему больно было произносить эти слова. – Лишь поэтому я еще не выкинул тебя из окна. – Он протянул руку и бронированным пальцем ткнул Каладина в грудь. – Но я не настолько терпелив, как мой отец, мостовичок. С тобой что-то не так, только вот я пока не понял, что именно. Я за тобой слежу. Не забывай о своем месте.

Прекрасно…

– Светлорд, я охраняю вашу жизнь. – Каладин оттолкнул палец в сторону. – Это и есть мое место.

– Я сам могу о себе позаботиться, – отрезал Адолин, повернулся и пошел по песку, бряцая доспехом. – Ты лучше за моим братом следи.

Каладин, более чем обрадованный его уходом, пробормотал:

– Балованный мальчишка.

Он предполагал, что Адолин на пару лет старше. Лишь недавно Каладин сообразил, что, еще будучи мостовиком, пережил свой двадцатый день рождения и даже не вспомнил о нем. Адолину двадцать с небольшим. Но ребячество почти не зависело от возраста.