Нет, конечно. Она так не думала.

Она собиралась отомстить ему за это. Какими бы благими ни были его намерения. Она ненавидела, когда ее держали в неведении.

***

С каждым пройденным метром веселье Сэма только возрастало. Кира сводила себя с ума, крепко сжимая губы и нервно елозя на сиденье. Было видно, что ей хочется задать еще больше вопросов, но она не хотела, чтобы он видел ее любопытство. Его едва скрываемая усмешка, вероятно, только еще больше раздражала ее, но он просто не мог ничего с собой ничего поделать.

— Мы почти приехали, — объявил он, изо всех сил стараясь не разразиться смехом, когда Кира просто закатила глаза и отказалась воспринимать его слова.

По мере того, как он ехал по ухабистой грунтовой дороге, на Сэма нахлынули воспоминания о его подростковом возрасте. Тогда он терпеть не мог, когда его обязывали ездить в семейные поездки с матерью и отчимом. В основном потому, что, как и большинство подростков, предпочитал проводить время с друзьями, а не с семьей. Но теперь он понял, почему его мать так ценила семейный отдых. Как бы ни было ему неприятно находиться вдали от друзей, он должен был признать, что у него остались хорошие воспоминания от их поездок.

Примерно через два года после того, как его мать снова вышла замуж, они купили небольшой домик на озере в трех часах езды от Чикаго. Это было идеальное место для семейного отдыха. Мать заставляла их с Гарольдом ездить на озеро не менее трех раз в год. Сейчас дом практически не использовался, за исключением тех нескольких уик-эндов в год, когда Гарольд и его мать все еще приезжали туда. Сэм почти забыл об этом месте, пока Кира не спросила, куда бы он мог сводить ее на свидание. Казалось, это было отличное место. Ему всегда нравилось бывать на озере, несмотря на его протесты. Это было отдаленное место, где никто не мог их побеспокоить, и, по словам его матери, одно из самых романтичных мест, где она когда-либо бывала. Он не сомневался, что Кира будет наслаждаться тишиной и покоем.

— Где мы? — наконец спросила Кира, когда он припарковал свой автомобиль перед деревянным домиком.

Сэм некоторое время смотрел на старое здание, испытывая ностальгию. Они просто обязаны устроить еще одну семейную поездку, включая мужа Эбби и их мальчиков. Слишком уж давно они не проводили время вместе, если не считать воскресного обеда.

— На озере. В доме моих родителей.

За домом было красивое озеро с небольшим причалом, где Гарольд пришвартовал свою гребную лодку. Озеро было окружено лесом, и летом температура воды в нем была идеальной для купания. Это было одно из самых тихих мест, где он когда-либо бывал. До ближайшей асфальтированной дороги было около десяти километров, и, насколько Сэм знал, поблизости никто не жил.

Кира с изумлением посмотрела на него и прошептала: «Как красиво!».

— В подростковом возрасте я часто бывал здесь, но когда мама перестала меня приглашать, я больше сюда не возвращался. Это, пожалуй, единственное место в мире, о котором у меня остались только приятные воспоминания. Когда ты спросила меня, знаю ли я, куда тебя отвезу, я сразу же подумал об этом месте. Я бы хотел однажды привезти сюда Коди и научить его ловить рыбу, как Гарольд научил меня.

— Мне нравится такой план, — улыбнулась Кира, открывая дверь и выходя из машины.

Сэм позволил ей немного погулять и с удовольствием наблюдал, как она обходит домик и спускается к озеру. Она была похожа на маленького ребенка, которому только что подарили конфету. Он никогда не видел ее такой счастливой.

— О, смотри! Там маленькая лодка!

Она с восторгом подбежала ближе к озеру и стала смотреть на красивую природу.

— Здесь потрясающе, — прошептала Кира, прислонившись к нему спиной, когда он остановился позади нее и обхватил ее за талию. — Я никогда не видела такой красоты. Мои родители никогда не брали меня на каникулы. Мы всегда оставались в городе. Я никогда не была на природе.

— Правда?

Он был удивлен. Хотя, наверно, не должен был. Он немного знал о ее юности, и, судя по всему, ничего хорошего там не было. Ее родители должны были просто полюбить ту личность, которой она стала. Вместо этого они отгородились от нее именно тогда, когда она больше всего в них нуждалась.

— Мои родители всегда были очень строгими. Они не знали, что такое веселье. Я вообще не должна была удивляться, когда они поставили мне ультиматум: избавиться от ребенка или собрать вещи и уехать. В нашей семье не было какого-то уюта и теплоты. Они никогда не обнимали меня и не говорили, что любят. Я часто думаю, зачем я вообще родилась, если они явно не хотели иметь со мной ничего общего. Мне повезло с бабушкой, она была замечательной женщиной. Я не понимаю, как мой отец мог быть таким, ведь у него была такая любящая мать. Никогда, наверно, не пойму.

— Ты никогда не могла стать по-настоящему собой, пока жила с ними, — заметил Сэм.

— Нет. Они отказывались принимать любые слабости, а их у меня, видимо, было много. Они постоянно давали мне понять, насколько они разочарованы во мне. Еще хуже стало, когда я сказала им, что беременна. Отец вообще отказался со мной разговаривать. Я уверена, что они знали, что после ухода из дома я переехала к бабушке, но никогда не приходили ко мне и не звонили. По-моему, они до сих пор даже не знают, что у них есть внук.

— Это их потеря.

— Верно. Но меня беспокоит, что мои оставшиеся родственники не хотят иметь со мной ничего общего. Папа был единственным сыном моей бабушки. Мама никогда не рассказывала о своих родителях. Я не знаю, есть ли у меня другие родственники, кроме родителей, но думаю, что нет. Я часто думаю, может быть, у моей мамы есть братья и сестры. Было бы приятно знать, что я не совсем одинока.

— Ты не одинока, — возразил Сэм.

— У меня есть друзья и прекрасный сын, но у меня нет кровных родственников. Знаешь, как мне хотелось стать частью семьи, когда я обедала с тобой у твоих родителей? Мне нравится, что у моего сына это есть, что он — часть такой веселой компании людей, что ему не нужно быть одному, как мне.

— Я понимаю, что мне повезло, но так было не всегда, — осторожно пояснил Сэм. — Моя мать не была похожа на саму