Слон сразу узнал темпераментную Санькину солнышку и вдруг понял - что делать. Ему показалось, что понял.

- Мужики! - позвал он своих горемык. - Дело есть!

Мужики вяло подгребли к телевизору, полюбовались на распухшую сладострастницу, висящую над Москвой, как дамоклов меч, и тоже всё поняли. Стать бессмертными им по-любому больше не хотелось: осложнения, с одной стороны, не изучены, а с другой - неизбежны. Оказаться внутри этой пульсирующей уродины на правах её как бы генетической структуры и завинчиваться в спирали, как те несчастные, которые там сейчас корчатся внутри, изображая её ДНК, что было видно невооружённым глазом, - увольте. Тем более. Люди не просто образованные, а очень даже осведомлённые, сотрудники разваливающейся подземной лаборатории видели то, что не видел репортёр доблестного европейского телевидения: гиперклетка быстро структурировалась, она эротически очень взволнована, а дальше всё будет как и заведено в живой природе - либо растворится в среде, если неоплодотворённая, либо оплодотворится и начнёт размножаться.

- Что скажете? - спросил Слон.

Мужики призадумались. Что хуже? Расстрелять гадину? Или придумать ей хахаля? И устроить эдакую демонстрационную свадебку с заоблачным прилюдным оплодотворением!

- Мужики, вы только вот о чём подумайте, - тихо сказал Слон. - Мы с вами всё равно продули предыдущую партию. Не понимаю - почему, но продули. Это факт. Мы сделали ужасное. Хотя, конечно, идея была замечательная. Жить вечно и эта тварь не сможет, по своим причинам, как и все. Отвибрирует в небесах и кушать захочет. А соответствующего корма поблизости больше нет. Что она сделает? Взбесится? Лопнет? Она же переполнена живыми людьми! Посыплются, разобьются небось...

- Знаешь, Слон, - задумчиво сказал один, - мы сейчас ведём себя как женщина, принимающая решение: делать аборт или родить? Правда, похоже?

- За одним исключением: наша так называемая женщина, зависшая над городом, ещё не совсем беременна. Это пока что как бы яйцеклетка на пути к личному счастью. - Слон нахмурился. - А человечеству нужна эта подруга?

- Кстати, Слон, ты забыл: корм для неё в принципе есть, только не знаю, где они прячутся, наши Ужовы-то. Мы ведь как подсуропили тогда директрисе всю эту историю, так больше её не видели. А ведь она наверняка жива. По определению. Мы ей тогда всё очень грамотно подсунули. Сам Михаил ходил колоть вакцинку в растянутую ножку несчастной женщине.

- Ой, да! Я совсем про них забыл. Надеюсь, они где-нибудь очень далеко от этой девушки. - Слон гневно посмотрел на экран, где захлёбывался от впечатлений опытный репортёр европейского новостного агентства. - Так. Придётся всё-таки оплодотворять эту сучку. Думайте, мужики, чем. Кем. Зачем - уже ясно. Как сказал этот Ленин, чтобы не гневить...

Учёные разошлись по своим рабочим местам думать, а Слон залез в Санькины файлы, чтобы уточнить - из чего он соорудил сферу. Рылся долго - ничего не нашёл. Точнее, нашёл, но уж полнейший бред.

Получалось, что Санька её просто выдумал. В облаках сейчас болталась материализовавшаяся Санькина мыслеформа. Санька так бешено хотел прыгнуть выше головы, особенно выше головы Михаила, что выдул, как стеклодув, блестящую идею. Она вышла на форму. Он держал её на ладони, помните? Вот почему она, как только захотела есть, начала с него лично, с автора: из родственных чувств. Он был ей самым близким и понятным объектом.

- Господи... - прошептал Слон. - Я о таком только в книжках читал. Господи... Как же её победить-то?

Понятно, телефон зазвонил опять. Слон схватился за трубку.

- Наконец-то вы, батенька, правильно всё поняли, - радостно сказал Ленин. - Вам подсказать, что дальше?

- Да, - твёрдо сказал Слон.

- Великую Идею можно победить только другой Великой Идеей. Ни расстрелом, ни оплодотворением - что вы там с коллегами напридумывали! - ничего не получится. Поверьте, я знаю, что говорю. Думайте. Что вы можете идейно противопоставить этой, как вы выразились, подруге в облаках?

- Она... хм... хм - идея превосходства человека. - Слон почесался. - Да? Одного над другим. Или одних над другими. Да?

- Хуже, гораздо хуже. Думайте дальше.

- Ну куда уж хуже... - Слон загрустил.

- О! - воскликнул Ленин. - Я рановато позвонил. До скорого! - Отбой.

Слон вылез из-за компьютера и пошёл спать. Он устал. Голова трещала, идей не было никаких. И пошло оно всё!..

В это же время ничего не подозревающая сфера витала и пульсировала в облаках, охваченная самоэротической самострастью.

Под Костромой за праздничным столом завтракали Мария, Иван и Василий Ужовы, Дуня с Фёдором и бабуля с майором.

В подземной лаборатории спали выжатые, как лимоны, великие учёные, у которых больше не было идей.

В штабе проекта "Восток - Запад" царили паника, неразбериха и пустозвонство. И не было электричества.

В спецлаборатории, где некоторое время хранился замороженный брикет с известными вам ингредиентами, ползали тараканы и иностранные шпионы, желающие всё-таки проникнуть в тайны русского бессмертия. Но и там не было электричества. Да и носители тайн уже убежали.

В Минске прилежно работал врач-психиатр из Москвы, специалист по мании величия с многолетним стажем. Прибыл по велению сердца.

В сердце Москвы, на безлюдной Красной площади стоял невысокий мужчина в кепке, с бородкой, с алым бантом на лацкане*. Он растерянно посматривал в небо, видел страстную сферу и думал: "Кто надул этот шарик? Зачем это всё? Гигантомания..."

* Подлинный факт: в Москве на Красной площади давно работает артист, загримированный под Ленина. С ним можно сфотографироваться за 30 рублей или по договорённости. Во всяком случае, летом и осенью 2003 года расценки были именно такие: товарищ не зарывается. Репутацию скромного и человечного человека оправдывает. Впрочем, малый бизнес в России не запрещён.

В кармане у мужчины зазвонил мобильный.

- Слышь, друг мой ряженый, пойди домой! Сегодня не твой день. Ладно? - по-дружески попросил знакомый до боли голос.

Ряженый вздохнул и согласился. Сегодня что-то действительно нет никого. Попрятались кто куда. Видать, стратосфера напугала.

На опустевшую площадь опустился чёрный луч. Он шёл из чёрной многоугольной звезды, внезапно зависшей над Мавзолеем. Луч тронул брусчатку - зазвенели шпоры. Цокот копыт, крики команд, чеканный шаг - всё зазвучало в полную силу. Пошли незримые колонны.

Строгий голос, в котором уже не было ни картавости, ни шутливости, ни назидательности, а одна лишь сила и властность, командовал невидимым парадом. Все и всё двигалось в такт, звучало в унисон, чётко по его приказам. Гремели трубы. Пошла тяжёлая техника. Грохот. Дым. Власть, власть, власть. Левой, левой, левой.

Голос возвысился и отдал ещё один, последний приказ.

В Институте экспериментальной медицины лечения (прежнее название - Институт генетики) праздновали день рождения любимого и незабвенного директора - Марии Ионовны Ужовой.