– Не верю, что ты это запомнила, – хохоча, выдыхает Джонас.

– Разве такое забудешь? Ты так сильно разозлил полицейского, что он заставил тебя выйти из автомобиля и обыскал с ног до головы.

– Из-за штрафа я был вынужден заниматься общественными работами. Почти три месяца каждую субботу собирал мусор вдоль обочин!

– Точно. Но та желтая жилетка невероятно тебе шла.

– Конечно, вам с Крисом казалось забавным проезжать мимо и кидаться в меня пустой жестянкой из-под лимонада.

– Это была не моя идея, – в свою защиту бормочу я.

– Что-то я сомневаюсь, – отзывается собеседник.

Я вздыхаю, вспоминая те веселые деньки. И не только с Джонасом, но и с Крисом, и с Дженни. Так много чудесных ситуаций связано с сестрой.

– Я так по ним скучаю, – шепотом признаюсь я.

– Да. Я тоже.

– И по тебе, – тихо добавляю я.

– Я тоже по тебе скучаю.

Пару секунд мы молча наслаждаемся высказанными чувствами, но затем я слышу, как на заднем фоне начинает возиться Элайджа. Однако Джонасу почти сразу же удается успокоить малыша.

– Как думаешь, ты когда-нибудь решишься сделать тест на отцовство? – спрашиваю я. Конечно, племянник – копия Криса, но это может быть совпадением. Мне интересно, захочет ли жених сестры получить доказательство ее измены.

– Я подумывал об этом. Но, честно говоря, это будет просто пустая трата денег. Вне зависимости от результатов Элайджа – мой сын.

От его слов мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

– Боже, как же я люблю тебя, Джонас, – вырвавшиеся слова изумляют меня. Знаю, что мы и раньше их произносили, но я не планировала говорить их сейчас. Просто подумала о своих чувствах, и признание само слетело с губ.

– Ты даже не представляешь, как приятно слышать такое от тебя, – вздыхает он.

– Говорить тоже приятно. Наконец-то могу быть откровенной. Я люблю тебя, – снова шепчу я.

– Можешь повторить это еще пятнадцать тысяч раз, прежде чем мы попрощаемся?

– Нет, но скажу еще раз: я без ума от тебя, Джонас Салливан.

– Какая же это пытка, – стонет он. – Я так хочу, чтобы ты была рядом.

– Я тоже очень этого хочу.

Элайджа снова начинает плакать, однако быстро успокоить его больше не удается.

– Нужно приготовить ему смесь.

– Конечно. Поцелуй Элайджу за меня.

– Увидимся завтра?

– Не знаю, – признаю я. – Давай решим по ходу событий.

– Хорошо. Спокойной ночи, Морган.

– Спокойной ночи.

Завершив звонок, я поражаюсь боли, которая появилась в груди. Я успешно сражалась с этим чувством в течение долгих лет, но стоило мне открыться, как каждая секунда вдали от Джонаса кажется невыносимой. Я хочу в его объятия, в его постель. Хочу засыпать вместе.

Лежа в кровати, я снова и снова вспоминаю наш недавний разговор.

Однако спустя какое-то время я слышу шум, доносящийся со стороны спальни Клары. Я поднимаюсь и торопливо иду по коридору. Дочери нет на месте, и я обнаруживаю ее в туалете, стоящей на коленях и цепляющейся за унитаз.

Началось.

Я подхватываю полотенце, смачиваю его, опускаюсь рядом с Кларой и придерживаю ей волосы.

Мне одновременно и жаль ее, и радостно, что она получила по заслугам. Мучения необходимы, чтобы выучить урок. Надеюсь, у нее в памяти накрепко засядет каждая секунда этого жесточайшего похмелья.

– Думаю, я полностью опустошила желудок, – через пару минут шепчет дочь, упав мне на руки.

Мне почти смешно, потому что я точно знаю: она ошибается. Я помогаю ей добраться до кровати, потому что алкоголь еще не выветрился. Уложив Клару, замечаю, что она накрывалась простыней. Тогда отправляюсь в соседнюю комнату, куда убрала все конфискованные предметы, хватаю одеяло, подушку, мусорную корзину и отношу в спальню несчастной пьянчужки.

Пока я ее укутываю, слышу бормотание.

– Кажется, у меня рвота даже в носу.

Я лишь ухмыляюсь и протягиваю ей платок. Клара сморкается и выбрасывает в мусорку. Потом закрывает глаза и произносит, пока я глажу ее по голове:

– Никогда больше не буду так напиваться. – Слова выходят едва различимыми. – Кстати, травка мне тоже не понравилась. Она так ужасно пахла. Надеюсь, блевотины в моем носу больше никогда не окажется. Ощущения отвратительные.

– Очень рада, что тебе это не по вкусу, – комментирую я.

– Добавь в этот список еще и секс. Если я когда-нибудь им еще и займусь, то лишь через много-много лет. Мы не были к этому готовы. Он пытался меня отговорить, но я не послушала.

Признания Клары меня удивляют. Что она имеет в виду?

Неужели это была ее идея?

Я все еще глажу дочь по волосам, когда она начинает плакать, утыкаясь лицом в подушку. Мне ненавистна мысль, что случившееся заставляет ее чувствовать себя виноватой.

– Он тебя любит, Клара. Не стоит лить слезы.

– Я не поэтому реву, – мотает головой она, затем приподнимается и заглядывает мне в глаза. – Я плачу, потому что я виновна в их смерти. Я только об этом и думаю. Каждую ночь я засыпаю с этими мыслями. Кроме того раза, когда мне не давала покоя идея: почему плюшевых медвежат делают такими мягкими и пушистыми, ведь это не соответствует действительности? Но в остальных случаях я мучаюсь тем, что виновата в автокатастрофе.

– О чем ты?

– Уходи, мама, – снова зарывается дочь лицом в подушку. Но еще до того, как я успеваю подняться, она произносит: – Нет, погоди. Я хочу, чтобы ты осталась. – Клара хлопает по одеялу, приглашая занять место рядом с ней. – Спой ту песенку, которую пела мне в детстве.

До сих пор неясно, что она подразумевала под своей виной в аварии. С какой стати дочь так считает? Хочется расспросить ее подробнее, но сейчас она слишком пьяна для такого разговора, поэтому я просто забираюсь на кровать и уточняю:

– Какую песенку?

– Ну ту, которую ты мне пела в детстве.

– Их было очень много. Мне кажется, никакой особенно любимой у тебя не было.

– Тогда любую. Ты знаешь что-нибудь из репертуара Twenty One Pilots? Они нам обеим вроде бы нравятся. – Я смеюсь над ее комментарием и прижимаю дочку к груди. – Спой песню о доме из золота.

Я нежно провожу пальцами по ее волосам и начинаю тихо напевать куплет.

Клара кивает в такт, давая понять, что я правильно помню слова.

Не переставая гладить ее по голове, я допеваю песню до конца и понимаю, что Клара уснула.

Тихонько выбираюсь из постели и останавливаюсь, глядя на дочь. Пьяная она довольно забавно себя ведет. Я бы предпочла, чтобы подобное произошло не раньше, чем ей исполнится двадцать один год, но по крайней мере она напилась дома, где я могу о ней позаботиться.