Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, подумалось Каргину. Надо же – прислал убийц на остров, теперь офицерской честью клянется! Честь, да не та – протухшая! Из этой чести шубу не сошьешь, жизнь за нее не купишь… Как говорил майор Толпыго, коли враг коварен и хитер, есть одна гарантия: ставь поганца на четыре кости, а к яйцам подвесь гранату.

Но вслух он этого не произнес, а ограничился многозначительным молчанием.

– Не веришь? Чувствую, не веришь… – Мэллори шумно выдохнул в трубку. – Ладно, послушай меня, сынок… Согласен, все произошедшее на острове было жестоко, антигуманно, бесчеловечно, но – поверь мне! – совершенно необходимо. И все свершилось по воле и приказу мистера Халлорана. Ты спросишь, зачем? И я отвечу: вспомни, где умный человек прячет камень? Среди других камней… А где прячет труп – тем более, если и трупа-то не было? Среди других погибших на поле битвы. И вспомни еще одно: от покушений не спасет ни прочная крепость, ни преданные стражи. Атакующий всегда имеет преимущество и добивается своего. Рано или поздно, но добивается, и ты это знаешь. Ты – солдат!

– Не понял ни слова из вашей галиматьи, – произнес Каргин внезапно охрипшим голосом.

– Я думаю, понял. Ты парень сообразительный… Но если надо, могу поподробнее. – Мэллори вдруг принялся чеканить слова, будто рапортовал адмиралу флота: – Мистер Халлоран, наш босс, желает, чтобы его считали мертвым. Жертвой поголовной резни, учиненной кровавыми фанатиками, атаковавшими остров. Но им не избежать возмездия. Ни в коем случае не избежать! Когда мы изловим их всех – и, разумеется, перестреляем – здесь появятся репортеры и представители власти, дабы оценить масштаб трагедии и проинформировать о ней мировую общественность. Трагедия, конечно, огромна: сотни погибших, и среди них – Патрик Халлоран, достойнейший гражданин великой державы. Он мертв… – Голос коммодора дрогнул, но тут же окреп: – Зато теперь его никто не потревожит. Что возьмешь с покойника?

Ноги Каргина ослабли, лоб оросился испариной. Он вытер его рукавом, посмотрел на темные пятна, проступившие на ткани, поднял взгляд на Мэри-Энн. Видно, она сообразила, что случились неприятности – отхлынувшая кровь сделала ее лицо похожим на мраморную маску.

Чувствуя, как струйки пота стекают по спине, Каргин пробормотал:

– Мне ваши поганые секреты не нужны… в гробу я их видел, со всеми тайнами мадридского двора… ни слышать не хочу, ни знать… Я что вам, исповедник? На кой черт?

– А это, мой мальчик, уже другая песня и другой сюрприз. Придешь – узнаешь.

Каргин взглянул на девушку. Она закусила губу, зрачки ее стали не серыми, не зелеными, а темными, как туча, готовая пролиться дождем.

– Не верю ни единому слову, – буркнул он в трубку.

В ответ раздался короткий смешок.

– Придется поверить!

И сразу зазвучал знакомый голос – резкий, отрывистый, скрипучий:

– Ты сохранил свой берет? Свою реликвию?

– Да, сэр! Так точно! – Ошеломленный Каргин реагировал автоматически, согласно уставу. Все прочие слова будто выскочили из головы.

– Тогда натяни его и отправляйся, куда прикажет Шон! Может, он и в самом деле принес тебе удачу…

Снова сухой короткий смешок. Мэлори…

– Ну, убедился? Можно послать кадиллак? К какому подъезду?

Каргин уже овладел собой.

– К чему такая спешка? Я тут не в одиночестве, есть и другие заинтересованные лица… Хотелось бы посовещаться, а потом перезвонить.

– Посовещайся, – разрешил коммодор. – Кажется, у вас, у русских, говорят: где совет, там любовь? Так что посовещайся. А перезванивать не надо, просто сброс не нажимай. Ты у меня на громкой связи.

Накрыв микрофон ладонью, Каргин уставился на Мэри-Энн. Она уже не кусала губы, сидела с приоткрытым ртом и словно ждала, что через минуту ее поведут на расстрел. Или бросят в Амазонку, на растерзание кайманам и пираньям.

– Нэнси… слушай, Нэнси… – Он произнес ее имя, не ощущая ничего, кроме брезгливой жалости – ведь в ней тоже текла проклятая кровь Халлоранов. – Я говорил с коммодором, Нэнси, и кое с кем еще… с твоим любимым дядюшкой… Он жив, хоть я не пойму, в чем тут фокус – сам видел, как его пришибли вместе со Спайдером. Ну, ладно… не об этом речь, а о другом… О том, что налет на остров сделан по его приказу. Чтобы пустить слух, будто его убили, и избавить от дальнейших покушений. – Каргин мрачно усмехнулся и добавил: – Убили вместе с твоим братом, с Томом и остальными… общим числом – под двести душ… Такая, знаешь ли, капитальная гекатомба на могиле скифского вождя… Все – покойники, а вождь-то – жив-живехонек!

Из горла Мэри-Энн вырвался хриплый звук – то ли рыдание, то ли яростный вопль. Плечи ее затряслись; потом она вдруг начала раскачиваться, спрятав лицо в ладонях и глухо, невнятно повторяя: «За что?.. за что?.. ублюдок гребаный… козел… пиявка… всех высосал, всех… чтоб тебе от гемофилии сдохнуть… всех, всех… Бобби, отца… мать в психушку засадил… меня… теперь меня прикончит… старый маразматик… прикончит, ведь так?..»

– Не прикончит, – утешил ее Каргин, – а засыпет баксами по самые уши и выдаст за принца Дублинского, чтобы наследника родила. Ты для него теперь драгоценней, чем зеница в глазу… последний, можно сказать, шанс… А вот чего ему от меня нужно? Чего, сестренка?

Но Мэри-Энн, похоже, его не слышала – раскачивалась и плакала взахлеб.

– А ведь придется идти к милому дядюшке… Иначе мне отсюда никак не выбраться, – скривившись, пробормотал Каргин и поднес трубку к уху. – Коммодор? Слышите меня?

– Да, мой мальчик. Что там у вас происходит? Объясняешься в любви мисс Мэри-Энн?

– У мисс Мэри-Энн истерика, так что ни объяснений, ни совещаний у нас не получилось. Я думаю, нужно прислать кого-нибудь и увезти ее. Только не на виллу к дядюшке, лучше – на самолет, и во Фриско.

– А ты? Ты разве с нею не поедешь?

– Не поеду. Пусть нижняя дверь в бункер будет открыта. Я сам доберусь, через пару часов. Надо подумать.

– Подумай, – согласился коммодор. – Где вы сейчас?

– На дороге, ведущей к пляжу. Примерно посередине.

– О'кей. Я пришлю Спайдера. Он как раз собирается улетать… не во Фриско, в другое место, но тоже очень уютное.

Каргин покосился на рыдавшую Мэри-Энн.

– Пусть Спайдер захватит бутылку спиртного для леди. И чистый носовой платок. Лучше – полотенце.

Он сунул мобильник в карман, подхватил девушку на руки и зашагал к серпантину. Сейба прошелестела ему на прощанье что-то ободряющее.

Выбравшись на дорогу, он опустил Мэри-Энн в траву под цветущим рододендроном и погладил по спутанныи рыжим волосам.

– Сейчас за тобой приедут, бэби. Приедет надежный человек и увезет с острова. Нельзя тебе здесь оставаться. Здесь всякое может произойти.

Девушка молча кивнула, хлюпая носом и вытирая глаза кулачками. Каргин постоял рядом с ней, глядя, как в разрывах древесных крон бегут на север облака. Полупрозрачные, легкие, они неслись подобно сказочным кораблям, и Каргину хотелось подняться в воздух и улететь вместе с ними.