– Это ваш сюрприз?

– Я подумал, что это пропавшая коробка с книгами. Пока не успел посмотреть повнимательнее, но не могу представить, что еще это может быть.

– Это она. – Эмми опустилась на колени перед коробкой, заглянула внутрь и взяла первую книгу, попавшуюся на глаза: путеводитель по Парижу 1940 года. Едва не задохнувшись, она посмотрела на Хита и повторила: – Это она.

Из-за пыли и грязи на полу Эмми подавила желание сразу же вывалить книги из коробки. Вместо этого она снова заглянула внутрь, достала другой том, поднесла его к свету и прочитала название: «Вокруг света за 80 дней». Эмми с увлечением начала перелистывать страницы и остановилась, когда заметила размашистую запись черными чернилами в верхнем правом углу листа.

«Будет холодно, поэтому принеси что-нибудь теплое. Пусть она не увидит, как ты уходишь, иначе мы никогда не станем свободными. Я буду ждать тебя точно так же, как ты всегда ждала меня».

Эмми перевела дух и протянула книгу Хиту на раскрытой странице.

– Что вы об этом скажете?

– Похоже на записку подростка, излишне склонного к драматизму.

Эмми отобрала книгу и захлопнула ее.

– Что сказала Лулу, когда вы показали ей коробку? Она узнала книги?

Хит выглядел сконфуженным.

– Вообще-то она ничего не сказала. Просто посмотрела на коробку и сразу же спустилась.

Их взгляды встретились.

– Я тоже хотела показать вам кое-что, возможно, связанное с этим.

Эмми сняла сумочку с плеча, достала книгу Хемингуэя с эскизом бутылочного дерева и раскрыла заднюю обложку. Она выпрямилась и показала рисунок Хиту.

– Внимательно посмотрите на бутылку на нижней ветке. Что вы видите?

Хит прищурился, но его глаза расширились, когда он увидел записку.

– Как вы думаете, что это значит? – спросила Эмми.

– Понятия не имею, – он приподнял брови. – Но готов поспорить, что библиотекарь знает, в чем дело.

Эмми улыбнулась, несмотря на то, что он назвал ее библиотекарем.

– Помните, как я сказала, что во всех записках, которые мне удалось найти, не было ни одного упоминания о конкретном месте или времени? Я догадывалась, что информация должна находиться где-то еще, поэтому если посторонний человек случайно увидит записки на полях, это не будет слишком опасно для авторов.

– Вы хотите сказать, что существовал некий тайный роман.

Эмми прикусила нижнюю губу.

– Да.

– И вы думаете, что записки оставляли в бутылках на дереве.

– Вот именно. – Эмми снова посмотрела на Хита, ожидая, что он придет к такому же выводу, как и она. Когда он промолчал, она добавила: – Кто из наших общих знакомых имеет давнюю привычку оставлять записки в бутылках?

– Тетя Лулу, – серьезно ответил Хит. – Но она ничего не может знать об этих записках, иначе она уже бы что-нибудь рассказала.

Эмми с сомнением покосилась на него.

– Я знаю, что это не ее почерк, потому что видела, как она оформляет заказы. Если только она умышленно не изменила его, – она снова посмотрела на Хита, вспоминая слова Лулу о Джиме, первом муже Кэт. У всех нас были чувства к Джиму. – Как вы думаете, Лулу и Джим… – она покачала головой. – Впрочем, не важно. Джим погиб в 1941 году, когда ей было девять лет. Эти послания определенно писала не девятилетняя девочка.

Хит выпрямился и отряхнул руки о джинсы.

– Возможно, это просто романтическая переписка между моим дедом и бабушкой. Может быть, им хотелось добавить романтики в свои отношения. Кстати, мой отец нашел экземпляр дедовского почерка. Можете посмотреть и сравнить, когда придете к нам на вечеринку.

Эмми тоже выпрямилась и убрала книгу в сумочку.

– Мне бы хотелось изучить эти книги. Вы не поможете спустить их вниз и отнести в автомобиль?

– Разумеется. – Хит не стал сразу же выполнять ее просьбу и добавил: – Хотя думаю, вы слишком серьезно относитесь к этому. – Он рассеянно потер шрам на виске, и Эмми подумала, что паломник мог бы так же прикоснуться к священной реликвии. – Возможно, вам лучше сейчас сосредоточиться на своем бизнесе. Джолин считает ваши идеи о расширении продаж в Интернете очень интересными. Мне кажется, что человек, который собирается двигаться вперед, должен оставить старые вещи в прошлом, которому они принадлежат.

– Не вижу ничего дурного в том, чем я занимаюсь. Здесь есть история с неизвестным концом, и я не могу бросить дело на полпути. – Эмми с любопытством взглянула на него. – Вы возражаете потому, что эта история, скорее всего, связана с вашей бабушкой?

– А что бы вы чувствовали, если бы кто-то раскопал в истории вашей семьи что-то из ряда вон выходящее?

Эмми помедлила с ответом.

– Послушайте, я все понимаю. Обещаю, что если что-нибудь выясню, то сразу же расскажу вам. Хорошо?

– Но вы можете опоздать: мне-то вы расскажете, а больше никто правду не узнает.

Она нахмурилась, напряженно размышляя, и вдруг поняла, что нежелание Хита прикасаться к прошлому, возможно, связано с чем-то большим.

– Может быть, вы возражаете потому, что вам нравится ждать и откладывать принятие решений на потом. – Наклонившись за коробкой, она добавила: – Вы можете умереть, не доделав свои дела до конца. Поверьте, я знаю.

Когда она выпрямилась, Хит взял коробку, а в его голосе не было и тени обычного добродушия, уже привычного для Эмми.

– Встаньте у проема и протяните мне коробку, когда я спущусь до середины лестницы.

Эмми забрала коробку и сделала, как было сказано. Спустившись вниз, Хит сразу же направился к ее автомобилю. Она молча открыла багажник и подождала, пока он не поставит туда коробку. Потом он повернулся к ней.

– Пришлите по электронной почте ваши соображения об устройстве кладовой на чердаке. Тогда я проведу измерения и составлю чертежи. Мне нужно уехать в Атланту на две-три недели, но мы можем держать связь по Интернету. Я вернусь незадолго до вечеринки, и тогда мы обсудим все остальное.

Эмми сложила руки на груди.

– Полагаю, вы не хотите спрашивать тетю Лулу о рисунке?

Хит смотрел куда-то вдаль.

– В общем-то, нет. Не думаю, что ваши раскопки принесут кому-то пользу. Поиски истины помогают вам забыть о собственных проблемах не более чем на несколько минут. И они тем более не могут вернуть вашего мужа.

– Хорошо, – сказала Эмми и достала ключи из сумочки. – Тогда я сама спрошу.

Его глаза сузились.

– Лулу очень пожилая женщина, Эмми. Будьте осторожны и корректны.

– Как это понимать? Думаете, я могу намеренно причинить ей боль?