После нескольких дней тишины WikiLeaks снова начал публиковать почту Подесты, выбрасывая партии примерно по две тысячи писем ежедневно, что в целом могло составить около шестидесяти четырех тысяч.

Ассанж изменил свою тактику. В июле WikiLeaks опубликовал разом все двадцать две тысячи украденных русскими почтовых отправлений Национального комитета Демократической партии. Это вполне соответствовало ранее принятым методам группы и их обещанию стать поборниками дела разоблачения незаконной деятельности и рекордсменами в нем. Если WikiLeaks не ставил перед собой никакой иной цели, кроме прозрачности, то не было никакой нужды в том, чтобы отдавать информацию по капле. Он вполне мог выбросить все документы на всеобщее обозрение за один раз.

На этот раз все было иначе. WikiLeaks предпринял стратегическую перестройку: он стал выпускать почту Подесты траншами, в каждой порции — какие-нибудь заманчивые детали. WikiLeaks хотел, чтобы история продолжалась. Хотели ли того же самого русские — неизвестно.

В любом случае, все сработало. Письма, которые публиковал WikiLeaks, все время мелькали в новостях. Когда сторонники Клинтон пришли на телевидение, им пришлось противостоять прежде всего последнему сбросу почты Подесты: какую бы риторику они ни пытались применить, все сразу же глушилось вопросами о последних разоблачениях. Сама Клинтон впоследствии сравнивала сбросы информации с китайской пыткой водой.

Были письма о гонорарах Билла Клинтона за публичные речи, о Фонде Клинтон и о непрекращающемся соперничестве внутри ее политического мира. Некоторые письма подчеркивали слабые стороны Клинтон, например ее склонность к секретности и тайнам. В одном из писем по поводу почтового сервера Клинтон Нира Танден, один из ближайших и самых искренних советников Хиллари, жаловалась Подесте: «Почему они не рассказали все это, скажем, полтора года назад?» Она порицала сотрудников Клинтон Черил Миллз и Филиппа Райнса: «Кажется, я знаю ответ: они хотели выйти сухими из воды».

Самые убийственные письма документировали непрекращающийся сбор средств и погоню за деньгами, которые СМИ уже давно окрестили “Clinton Inc”. Тридцатистраничный меморандум, составленный Дагом Бэндом, многолетним ближайшим помощником Билла Клинтона, в деталях повествовал о том, каким образом было устроено так, чтобы корпоративные клиенты его консалтинговой фирмы Теnео делали крупные пожертвования в фонд Клинтон, выплачивали Биллу огромные гонорары за выступления и предоставляли «в неденежной форме услуги для президента и его семьи — для личных поездок, на представительские расходы, отпуск и тому подобное». Бэнд хвастался тем, что обеспечил более 50 миллионов долларов в поддержку «коммерческой деятельности» Билла Клинтона плюс еще 66 миллионов во фьючерсных контрактах, подлежащих выплате в ближайшие девять лет.

Роль Хиллари Клинтон в Clinton Inc. также описывалась в письмах. Один комплект писем рассказывал о том, что советники Клинтон были обеспокоены намерением Хиллари лететь в Марокко на встречу Clinton Global Initiative в мае 2015 года. Мероприятие было намечено на даты, отстоявшие на несколько недель от ее объявления о своем участии в президентской гонке. Частично оно было гарантировано взносом в миллион долларов от марокканской фирмы по добыче фосфатов, которая эксплуатировала шахты на спорной международной территории в Западной Сахаре. Письма показывали, что король Марокко предлагал заплатить двенадцать миллионов долларов на счет мероприятия и в Clinton Foundation, если Хиллари будет присутствовать. Помощники были вне себя. Хума Абердин, старший помощник Клинтон, объясняла другим: «Это была идея Хиллари. Она всю эту кашу заварила, и она это знает». Мук был обеспокоен, насколько невероятна такая картина: его без пяти минут кандидат летит за тридевять земель, чтобы собрать иностранные бабки для своего фонда. «Мы во что бы то ни стало должны навсегда прикрыть все эти Марокко и платные речи», — писал он Подесте. (И это ему удалось, Клинтон не поехала в Марокко.) Трамп указывал на эти письма как на доказательства клинтоновской политики «деньги вперед».

Планировала ли так российская разведка или нет, но именно это задело Клинтон за живое. Люди Путина умело воспользовались уязвимостью, которое годы назад создала сама Клинтон, обзаведясь частным почтовым сервером.

Почту сбрасывали по частям, но урон был гораздо серьезнее, чем мог нанести любой неудобный материал, содержавшийся в очередном релизе. Когда кампания Клинтон собрала фокус-группы в ключевых колеблющихся штатах, они узнали, что избиратели не видели разницы между почтой с частного сервера Клинтона и почтой Подесты, взломанной российской разведкой. Когда избиратели увидели заголовки о взломанной почте на Gmail-аккаунте Подесты, «люди подумали, что речь по-прежнему шла о ее частном сервере, что письма как раз и были тем, что лично она пыталась скрыть», — вспоминал Мук. А потому избирателям было совершено непонятно, почему Клинтон все время говорила о русских. Она пыталась обвинить Москву в своих собственных махинациях с почтой?

Кое-кому из помощников казалось, что проблема неразрешима. Чем больше кампания реагировала на появление писем Подесты — даже если просто для того, чтобы обвинить русских, — тем более это усиливало в массах ощущение, что почтовый скандал разгорается с новой силой. Бененсон позже заметил: «Каждый день, когда в СМИ упоминалась Хиллари Клинтон и слова „электронная почта“, становился для нас плохим днем».

К большому разочарованию клинтонского лагеря, заявление разведывательного сообщества по России никак не повлияло на ситуацию. Когда кампания подняла вопрос российского вмешательства, политические репортеры, работавшие на президентскую гонку, практически проигнорировали его. Клинтон была подавлена. Она спрашивала своих помощников: «Почему вам не удается заставить журналистов всерьез заняться этой проблемой?» Практически каждое утро она вызывала к себе Салливана и спрашивала его, имея в виду российский вопрос: «Чем вы сегодня занимаетесь?»

Кампания изучала возможные пути оживить интерес к российскому вмешательству. Сразу после публикации заявления команда кампании, работавшая с социальными сетями и сетевыми СМИ, разработала огромный объем информации, касающийся российской проблемы: пояснительные видео, веб-сайты, графику с всплывающими матрешками, интерактивную карту — все для того, чтобы заострить внимание аудитории на реальных и предполагаемых связях Трампа с Россией и подчеркнуть, что сброс почты Подесты был частью российского заговора. Тексты писались с использованием приложения со сквозным шифрованием Signal — из тех соображений, что почта кампании могла быть перехвачена русскими. Но большую часть этой подготовленной информации положили на полку. «Мы опасались, что народ подумает, будто мы сумасшедшие. Все это показалось им слишком таинственным, слишком психоделическим», — писал позднее Роб Флаэрти, вице-директор кампании по цифровым коммуникациям. Взамен первого замысла кампания выпустила заявление и разместила в сети шестиминутный видеоролик о том, что Трамп находится в сговоре с русскими (или, по крайней мере, поощряет русских) в их попытках подорвать американские выборы.