– Нет-нет, все в порядке, – успокоила его Востроилова. – Я, как это говорят… нормально догоняю.

– Короче, – продолжил Пасечник, – пока я в конце концов сорентировался, вбегаю во двор и вижу, как Васька обратно в машину садится. Я подбегаю и уже в голос им кричу – какая уж тут, на хрен, конспирация и маскировка! – «Где объект?» А «рыцарь» мне в ответ: «Дома уже!» – а сам пыхтит, как паровоз. На молодняк смотрю, а те от смеха никак отойти не могут. Я пытаюсь в уме восстановить всю картину, но от своих догадок только в ужас прихожу. В обшем, как представил, что здесь было, так чуть Ваську его же собственным мечом и не убил. Представляешь картинку?

– Нет, не представляю, – с трудом выдавила из себя Востроилова. Слушая бригадира, они с Пашей разве что по траве не катались от хохота.

– Вам бы только ржать, – сварливо заметил Пасечник, глядя на веселящуюся молодежь. – А между прочим, это еще не конец истории. Вы даже не представляете, какую потом комбинацию пришлось провернуть, чтобы наши «колеса» с «рыцарем» на первой парте на нормальную машину поменять. Притом что объект все это время наблюдал за нами из окна. Правда, до конца смены он так из дома и не вышел. Вот что обидно.

– Все, народ, – утирая слезы (они ведь, слезы-то, не от одних только несчастий приключаются), подвела черту Востроилова. – Мне пора. Надо успеть ваш косяк грамотно порезать. Хотя, по мне, так такое не резать, такое отдельной книжкой издавать нужно. В общем, рада была познакомиться. И спасибо за доставленное удовольствие. Паш, будет время, звякни вечерком…

– Обязательно, могла бы и не напоминать, – подорвался со скамейки Козырев. Он сделал было движение к прощальному поцелую, но, вспомнив про Пасечника, поостерегся.

Катерина его смущение поняла и тему бурного любовного прощания педалировать не стала. Просто сделала «грузчикам» ручкой и, зацокав каблучками по гравию, удалилась.

– Славная девочка, – проводил ее взглядом Пасечник. – Где ухватил такую?

– Знаю я, есть края, – уклончиво ответил Козырев, – походи, поищи-ка попробуй.

– Во-во, э-т точно. Ты ее, Козырь, того, не забижай. Правильная девка. Даже не думал, что такие на белом свете еще водятся. По крайней мере, в наших широтах. Посему заканчивай-ка ты эти тити-мити с Лебедевой. При такой-то королевне.

– Не понял, Григорьич, ты на что намекаешь?

– Да тут и намекать нечего…Вся «контора» знает, что ты Светку регулярно того… в смысле, дерешь.

– Что за бред? – картинно возмутился Паша. – Кто тебе такое сказал?

– Да она сама же и сказала. Причем не только мне одному, – усмехнулся Пасечник и игриво напел: – Кудри вьются, кудри вьются, кудри вьются у блядей. Отчего ж они не вьются у порядочных людей…

«Ни фига себе! – удивился Козырев. – Никогда бы не подумал, что Пасечник знаком с творчеством Хвоста… Но он прав – со Светкой надо как-то аккуратно сворачивать. Еще не хватало, чтобы Катя что-то такое узнала-услышала. Отсюда резюме: со своими, по возможности, надо ее поменьше сводить. А то сболтнут невзначай, хотя бы и не со зла, потом поди – объясни».

* * *

По возвращении в «контору» Паша ненароком сошелся параллельными курсами с Каргиным. Он попытался привязаться к местности и уклониться от встречи, однако Эдик сам пошел на таран:

– Где тебя черти носили? Нечаев дважды интересовался.

– Эдик, вот честное слово, с этими вопросами лучше к Пасечнику. Он тебе все подробно объяснит.

– Хорошо, за подробностями пойду к нему. Причем перво-наперво заставлю дыхнуть. А если коротенько?

– А если коротенько – мы с Григорьичем спасали галактику.

– Надеюсь, успешно?

– Да вроде бы спаслась.

– Уже неплохо. Слушай, ты с Полиной Ольховской давно общался?

– Давненько, – слукавил Паша и тут же поинтересовался: – А что?

– Да просто Нечаев мне сейчас рассказал, что, оказывается, хахаля ее, Ладонина… Знаешь?

– Слышал что-то такое… – насторожился Козырев. – И чего с хахалем?

– Задержали его вчера, оказывается. Вроде как проверяют на причастность к эрмитажным делам. Прикинь расклад?!

– А чего мне тут прикидывать?

– Да я, в общем-то, так. Просто вспомнил, вроде нравилась тебе эта девка.

– Мне много кто нравился, – ощетинился Паша. – И что теперь?

– Да ничего. Чего ты сразу бычишь? Я к тому, что как-то странно все в этой жизни случается. Одно за одним. Сначала это, потом…

– А что – «потом»?

– Да я только что в дежурке был. Так, от нечего делать, по ИЦ почасовки полистал,

– И?…

– Ладонин этот, он же в «Российском слитке»?

– Вроде как. И чего?

– Два часа назад на Пулковском шоссе ДТП случилось. Хотя… Может, и подстава, кто ж знает?

– Так что случилось-то?

– Да там у «Ауди», которая за «Российским слитком» числится, на полном ходу правое переднее оторвалось. Ну и… Короче, с соответствующими выводами. Пассажир, вроде как ладонинский адвокат, насмерть. Водитель, он же начальник ладонинской СБ…

– Саныч? – невольно вырвалось у Козырева.

– Кто? Ах, ну да, инициалы «А. А.». Возможно, что и Александрович. Водила – в реанимации. За ними машина сопровождения следовала, так что успели вовремя подсуетиться, в больничку сами отвезли. Вот я тебе и толкую – странная история. То ли одно к одному, типа, беда не приходит одна. То ли… А вообще, жалко девчонку. Небось уходила – думала: райские кущи. А оказалось: не жиже, а гуще… Козырь, ты чего с лица сбледнул?

– Не, бригадир, тебе показалось. Просто у меня от той солянки, что мы с тобой на Сенной упромыслили, кишки симфоническую музыку играют.

– Странно, а у меня пока вроде все нормально. Ну, тогда, брат, что я могу тебе посоветовать? Не взыщи – подрищи.

– Вот как раз этим, Эдик, я сейчас и займусь. Все, извини, побежал.

– Давай-давай, – хохотнул Каргин. – Свежо питание, да серется с трудом. Только ориентировки со стенда не срывай – свежие, буквально утром повесили.

Потом он достал из книжного шкафа томик Монтеня, перевел цифры в слова и соотнес эти слова с кодом, скрытым среди истин великого мыслителя. «Кем они считают меня? – подумал он. – Гением или всемогущим? Это же немыслимо…»

Юлиан Семенов. Семнадцать мгновений весны

Даже после третьей выпитой кружки «Балтики» (вот оно, тлетворное стрепетовское влияние!) просветление наступать не торопилось. Меж тем Козырев возлагал на него большие надежды. Ему срочно требовалось найти решение или, на худой конец, обрести решимость. Но пока не наблюдалось ни того, ни другого.