– Тина, почему? – Он скорчил расстроенную гримасу. – Я хочу поцеловать твою руку – помнишь, как на Дизайнерском форуме? У тебя там лазер, из которого ты выстрелила в меня на Лярне, какую же адскую боль я тогда испытывал… А когда я прикоснулся губами к твоей руке, ощущение было такое, словно я стою над невообразимой пропастью, я чуть не потерял сознание. Это был почти шок! Тина, я хотел бы еще раз испытать это ощущение. Можно?

– Твоя проблема – Тина отступила, когда он подался вперед. – К тебе в гости я не собираюсь.

– Тина, у меня нет намерения похищать тебя и переселять в другое тело, – запротестовал Лиргисо. – Ни в коем случае! Я теперь и без этого сильнее тебя, и я не хочу разрушать стилевое единство – ты должна быть такой, как сейчас, смертоносной, стремительной, никому не подвластной. Тина, прошу тебя!

– Если рискнешь вместе со мной телепортироваться – убью, – предупредила Тина и протянула ему руку.

Никого из гостей сценка не заинтересовала. В воздухе над бассейном колыхалось, текуче меняя конфигурацию, сверкающее рубиново-красное полотнище, люди с кубками стояли вокруг и наблюдали за его танцем. У дальней колонны двое целовались. Небольшая птица с золотым хохолком, сидевшая на плече у дамы в платье из бело-розовых перьев, настороженно косилась на Топаза, который вдруг зашевелился и вытянул в ее сторону длинный тонкий хоботок, покрытый сине-зеленым пушком.

Лиргисо притронулся губами к тыльной стороне Тининой кисти и снова выпрямился. Искушение сорвать с его головы диадему было велико, однако Тина удержалась: неизвестно, действительно это защитное устройство или так, для отвода глаз.

– Тина, ты похожа на недостижимую ледяную звезду. Ты оставалась такой даже в теле Вероники Ло, и меня восхищает твоя верность однажды избранному стилю…

– Молодой человек, ваш паук мою птичку пугает! – прервала его тираду дама в перьях.

– Это не паук, а тихаррианский мурун, – любезно поправил Лиргисо. – Спокойно, Топаз, это не еда. Я тебя дома покормлю.

Топаз не был согласен с тем, что птичка не еда, и они поскорее отошли в сторону. Одной мелочи секьюрити Тлемлелха не учли: многие гости, следуя моде, пришли на прием с ручными животными – и что здесь начнется, если представители фауны сцепятся между собой, а хозяева не смогут их утихомирить?

– Поль рассказал, как ты спасал Топаза. Знаешь, меня это удивило.

– Я к нему привязался, – усмехнулся Лиргисо. – Сколько я ни держал домашних животных, они всегда меня обожали. Возможно, тебя это позабавит, но я очень болезненно переношу потери, и если бы Топаз погиб, я бы серьезно переживал.

– Почему тогда ты причиняешь потери другим, если понимаешь, что это такое?

– Великолепная Тина, я – это я, а другие – это другие, – видимо, с точки зрения Лиргисо, объяснение было исчерпывающим.

Винная масса опять обрушилась в бассейн, гости с кубками устремились за новыми порциями.

– Пожалуй, я присоединюсь к ним, – сказала Тина.

Пока Лиргисо держал ее руку, она тоже чувствовала себя так, словно висит над пропастью: что бы он ни говорил, доверять ему нельзя; в случае какой-нибудь каверзы она успеет отреагировать, но мало ли до чего он додумается… Теперь надо расслабиться, хотя бы символически. Тина взяла с подноса у робота-официанта золоченый кубок и шагнула к толпе около бассейна, но Лиргисо загородил ей дорогу:

– Фласс, неужели ты собираешься в этом участвовать? Тина, опомнись, это же дурной тон!

– Почему? В Могндоэфре тоже устраивают винные фонтаны.

– Да, но без такого безобразия! – Лиргисо выглядел раздраженным. – У нас этими фонтанами любуются, вдыхают их пьянящие ароматы, но у нас не бывает вокруг них такой пошлой давки! Тина, смотри, они еще и толкают друг друга, чтобы поскорее зачерпнуть! – Он ехидно прищурился. – Я-то думал, что попал в изысканное общество… Неужели ты тоже туда полезешь?

– Обязательно. У меня, как у киборга, больше всего шансов добраться до вина.

– Я тебя не пущу. Через мой труп, понятно?

– Значит, ты освобождаешь меня от того обещания?

– Не освобождаю! Тина, умоляю тебя, не надо!

Пока они препирались, включились антигравы фонтана, и в воздухе повисла переливчатая темно-красная лента Мебиуса, превратившаяся через секунду в более сложную структуру.

– Гости Тлемлелха ведут себя как невоспитанная прислуга. – Лиргисо едко ухмыльнулся. – Чтобы Живущий-в-Прохладе допустил нечто подобное у себя на приеме… Я не думал, что Тлемлелх пал так низко! Тина, пойдем отсюда, я не могу на это смотреть.

– Ты рассуждаешь, как моралист-догматик.

Тина поставила на пол так и не пригодившийся кубок (роботы приберут) и направилась вместе с Лиргисо к арке. Эта стычка ее развеселила.

– У меня есть моральные принципы: можно делать все, что угодно, лишь бы это не было отмечено печатью дурного тона. Согласись, это намного изящней, чем причудливые и непрактичные нагромождения твоих этических догм… О, что это?..

У стены колыхался, пожирая пойманную жертву, огромный пестрый цветок, а остальные гости стояли вокруг, смотрели на это и не предпринимали никаких действий. Человек (не разобрать, мужчина или женщина) отчаянно пытался освободиться, гигантские лепестки то облепляли его, то раскрывались и хищно трепетали… Тина никогда не носила кинетическую одежду. Если процессор такого костюма вдруг начнет давать сбои – вот что произойдет. Без комментариев.

Она сосредоточилась, ментально «нащупала» процессор, разъединила контакты, и живые лепестки обвисли, превратились в обыкновенные куски ткани. Задрапированный в это бесформенное одеяние растрепанный человек вряд ли понял, что получил помощь со стороны: процессор после продолжительной агонии издох окончательно, к этому шло.

– Тина, зачем же ты вмешалась? – вздохнул Лиргисо. – Сценка была занятная и пикантная, я наблюдал ее с удовольствием.

– Вот я и решила испортить тебе удовольствие.

По залу с зеркально-черным полом медленно кружили многоярусные стеклянные столики – в этом Живущий-в-Прохладе «дурного тона» не усмотрел, и они взяли по коктейлю.

– Я уже знаю, где вы нашли Поля. – Лиргисо пренебрежительно прищурился. – На свалке! Тина, я был изрядно шокирован. Сбежать на помойку, когда тебе предлагают изысканнейшее времяпрепровождение… Никогда бы не подумал, что он такой извращенец.

– За Поля тебя стоит убить, – бросила она сухо.

Лучше бы он эту тему не затрагивал. Тина была по рукам и ногам связана обязательствами – не убивать Лиргисо, не допускать никаких конфликтов с ним на сегодняшнем торжестве; не могла она сейчас рассчитаться за Поля.

– Тина, почему вы с ним так поступили? – Взгляд Живущего-в-Прохладе стал серьезным, с оттенком упрека. У Лиргисо всегда была очень выразительная мимика, и он мог при желании выглядеть ходячим воплощением благородства – как сейчас, например.