Капитан похлопал танк по нагревшейся броне:

— Да, с этим трудно поспорить, но у сторонников строительства бронеавтомобилей на импортных шасси очень сильные позиции в военном министерстве.

— Они правы, броневики надо строить, хоть и на импортных шасси.

— Но вы же ратуете за танки!

— И за танки тоже. Но сколько тех танков может выпустить наша промышленность? Если хотим получить хоть сколько-нибудь значимое количество бронетехники, то без броневиков не обойтись. Простите, господин капитан, сейчас очередное препятствие преодолевать будем.

Секретев сделал пару шагов от танка, потом вернулся:

— Разрешите взглянуть изнутри?

Сергей только плечами пожал.

— Если испачкаться не боитесь — смотрите. И шлем наденьте.

Вместо ожидаемой тьмы внутри светло-серая краска и мягкое электрическое освещение. Жара как в бане. Сергей уступил капитану командирское место.

— Закройте люк и держитесь крепче, препятствие серьезное.

Капитан кивнул:

— Заводи!

Заряжающий повернул рукоятку в переборке моторного отсека, не успевший остыть двигатель наполнил танк шумом и приличной вибрацией. Все, теперь только жестами. Зато добавился прохладный ветерок, вентиляция начала освобождать боевое отделение от нагревшегося воздуха. На ходу вибрация стала меньше, но начались жесткие толчки при движении по неровной местности и лязг гусениц. Препятствие — огромная яма, имитирующая воронку от тяжелого снаряда. Танк осторожно выбрался на край, перевалил через него и с заблокированными гусеницами сполз вниз.

— Газу!

Никто Сергея услышать не мог, но опытный Иваныч не подвел, включил фрикцион и поддал оборотов точно в нужный момент. Тут не до перегрева, двигатель буквально завывал, но уверенно тянул тяжелую броневую коробку вверх. Танк еще раз качнулся, принимая горизонтальное положение, и уверенно вернулся обратно.

Капитан спрыгнул на землю, стянул шлем и потер голову — похоже, все-таки успел обо что-то приложиться.

— И как вы только такое выдерживаете?

— Привычка, господин капитан. Это вы еще при стрельбе из пушки не присутствовали.

— Петр Иванович.

Капитан протянул руку.

— Сергей Николаевич.

— Рад знакомству. Сергей Николаевич, забронируйте мне место в вашем танке на завтрашних стрельбах.

— Всенепременно, Петр Иванович.

Комиссия настаивала на стрельбе с ходу. Сергей пытался доказать, что это будет бесполезный расход снарядов, но генерал и полковники настояли на своем.

— Готовы, Петр Иванович?

Капитан кивнул.

— Заводи!

Пассажирских мест в танке не предусмотрено, капитан выполнял обязанности заряжающего, ему и пришлось крутить заводную рукоятку, стоя на коленях и не имея потом возможности встать в полный рост. Танк неторопливо двинулся по полю, теперь все зависело от наводчика. Дистанция до самого дальнего щита не превышала шестисот метров. Гах! Мимо. Лязгнул затвор, в нос шибануло вонью сгоревшего пороха, но вентиляция быстро справилась с нею. Гах! Опять мимо. Теперь по ближнему щиту. Гах! Вроде, снаряд задел край щита. Гах! Промазали. Танк остановился, распахнулись люки, экипаж выбрался из раскаленного нутра на свежий воздух.

— Щит в прицеле скачет, хрен попадешь, — пожаловался Рябов.

Сергей отправился к комиссии, танк пополз обратно на исходную. Ближний щит они все-таки задели, выбив из верхней доски небольшой кусок дерева.

— Стреляйте, как вы предлагали, — разрешил председатель.

С лязгом захлопнулись люки.

— Заводи!

Танк опять ползет по неровному, кочковатому полю. Сергей пихнул Иваныча в шею, танк замер. Трехсекундная пауза. Гах! Возле черного круга, обозначающего центр мишени, появилась аккуратная круглая дыра. Сразу после выстрела Ерофеев тронул танк без команды. Толчок, остановка. Гах! Есть еще одна дырка! Сергей жестами показал, что пора переключаться на вторую мишень. Рябов кивнул, капитан дослал в ствол следующий патрон и закрыл затвор. Короткая! Гах! Дистанция для опытного наводчика детская, правда, и настильность стрельбы у противоштурмовой пушки невелика. Гах! Затвор послушно выбросил горячую гильзу, отравившую атмосферу боевого отделения пороховой вонью, но Сергей уже открыл командирский люк и подставил потное лицо свежему ветерку.

Комиссия уже изучала попадания. Максимальное отклонение от центра мишени не превысило двух футов, а в ближнем щите один из снарядов задел черный круг. К комиссии поручик и капитан подошли вместе. Председатель встретил их вопросом:

— Очень хороший результат, поручик, но не будет ли ваш танк слишком уязвим во время подобных остановок?

— При стрельбе с закрытых позиций попадание в танк может быть только случайным, но близкие разрывы могут быть опасны, крупные осколки броня не удержит. Если противник выведет полевую артиллерию на прямую наводку, то она станет легкой добычей для нашей. От огня стрелкового оружия танк хорошо защищен на любой дистанции.

— Вот завтра мы его защищенность и проверим. Внесите мнение поручика Иванова в протокол.

В протоколе также отметили отсутствие остаточных деформаций конструкции танка или повреждений приборов при стрельбе.

Поскольку запасного бронекорпуса не было, пулестойкость хромоникелевой брони проверяли на образцах, оставшихся от раскройки броневых плит. Так как угол наклона брони от вертикали не превышал пятнадцати градусов, предназначенные для испытаний образцы установили вертикально. Загремели выстрелы. По двум плитам с дистанции сто шагов выпустили пять остроконечных пуль образца шестого года и пять бронебойно-зажигательных Б-8. Ни одна из обычных пуль брони не пробила. Из пяти бронебойно-зажигательных три пробили броню, сердечники двух других в ней увязли.

— Хороший результат, но подумайте над тем, чтобы увеличить толщину брони хотя бы на одну линию, — высказался полковник, представлявший ГАУ.

После этого в первую плиту выпустили пять пуль практически в упор. Ни одной пробоины. Эта же плита выдержала попадания пяти бронебойных пуль с дистанции двести шагов, все сердечники увязли в броне.

— Либо не подставляйте борт под огонь противника, поручик, либо не подпускайте его ближе двухсот шагов, — резюмировал председатель.

— Ваше превосходительство, прошу учесть, что заброневое действие сердечника пули будет ничтожным, если только он не попадет в кого-нибудь из членов экипажа или уязвимое место двигателя. Танк может пережить большее количество пробоин, чем это кажется на первый взгляд.

— Может, вы и правы, поручик, но проверять заброневое действие сердечника на членах экипажа мы, пожалуй, не будем. Давайте продолжим, господа.

Дальнейшие испытания неожиданностей не принесли, полудюймовая броневая плита выдержала все пять бронебойных пуль, выпущенных с дистанции сто шагов. Обычные даже не стали проверять. Потом по ней стреляли бронебойными в упор, но плита и в этом случае не сдалась. Такими результатами остались довольны все.