Герцог де Валан обратился к начальнику императорской канцелярии Паскалю де Молесму с просьбой об аудиенции у императора. Получив согласие, он пришел в назначенное время в сопровождении богато одетого молодого торговца.

— Скажите мне, герцог, — спросил Молесм, — о каком таком срочном деле вы хотели бы поговорить с императором?

— Господин начальник императорской канцелярии, прошу вас выслушать этого господина, удостоившего меня своей дружбой. Это уважаемый торговец из Эдессы.

Паскаль де Молесм, хотя и с раздражением, но — из уважения к герцогу — выслушал молодого торговца. Тот без околичностей сообщил о цели своего приезда.

— Я знаю о тех трудностях, которые испытывает империя, и я приехал к императору с предложением.

— Вы хотите что-то предложить императору? — воскликнул де Молесм, в его голосе звучали и раздражение, и насмешка. — И что же это за предложение?

— Я говорю от имени нескольких богатых торговцев Эдессы. Как вам известно, много веков назад один из византийских императоров силой отнял у моего города его самую ценную святыню — Мандилион. Мы — мирные люди, ведущие благочестивую жизнь. Нам хотелось бы вернуть нашей Общине то, что было отнято у нее силой. Но я приехал сюда вовсе не за тем, чтобы просить императора вернуть то, что теперь принадлежит ему. Однако всем известно, что император заставил епископа вернуть ему Мандилион, а король Франции утверждает, что его племянник не продавал ему эту святыню. Если Мандилион все еще находится в руках Балдуина, мы хотим выкупить его. Какой бы ни была цена, мы ее заплатим.

— О какой Общине вы говорите? Эдесса ведь находится в руках мусульман, не так ли?

— Мы — христиане, и нынешние правители Эдессы никогда не преследовали нас за это. Мы платим большие подати и спокойно занимаемся своими промыслами и торговлей. У нас всего в достатке. А Мандилион изначально принадлежал именно нам, и он должен возвратиться в наш город.

Паскаль де Молесм с интересом слушал этого дерзкого юношу, осмелившегося так безапелляционно настаивать на продаже Мандилиона.

— И сколько вы намерены заплатить?

— Десять мешков золота, каждый весом с человека. Начальник императорской канцелярии не моргнул и глазом, хотя предложенная сумма его поразила. Империя по-прежнему утопала в долгах, и Балдуин отчаянно пытался найти средства, которых постоянно не хватало, несмотря на то что его дядя, славный король Людовик, продолжал ему помогать.

— Я передам императору о вашем предложении и позову вас, когда узнаю ответ.

Балдуин с мрачным видом выслушал начальника императорской канцелярии. Поклявшись в свое время, что никогда никому не расскажет о продаже Мандилиона тамплиерам, он понимал, что за нарушение этой клятвы может поплатиться жизнью.

— Скажите этому торговцу, что я отвергаю его предложение.

— Но, господин, подумайте хорошенько!

— Нет, я не могу принять это предложение. Больше никогда не говори мне о продаже Мандилиона. Никогда!

Паскаль де Молесм вышел из тронного зала с понуро опущенной головой. Он заметил, как смутился Балдуин, когда он стал говорить с ним о Мандилионе. Священное Полотно уже целых два месяца находилось в руках императора, однако он никому его не показывал, даже ему, начальнику императорской канцелярии.

Ходили слухи, что золото, переданное императору старшим тамплиером Константинополя Андре де Сен-Реми, было платой за Мандилион. Однако Балдуин решительно отвергал подобные слухи и заявлял, что священный погребальный саван хранится у него в целости и сохранности.

Когда короля Людовика освободили и он вернулся во Францию, он снова прислал к Балдуину графа де Дижона с еще более щедрым предложением относительно приобретения Мандилиона, однако, к удивлению придворных в Константинополе, император заупрямился и во всеуслышание заявил, что не продаст святыню своему дяде. Сейчас же он снова отверг выгоднейшее предложение, а потому у Паскаля де Молесма стали укрепляться подозрения, что у Балдуина, по-видимому, уже нет Мандилиона и он действительно продал его тамплиерам.

Тем же вечером де Молесм приказал позвать герцога де Валана и его юного друга, чтобы передать им отрицательный ответ императора. К удивлению де Молесма, эдесский торговец тут же заявил, что уполномочен удвоить ранее предложенную цену. Однако начальник императорской канцелярии больше не захотел вести по этому поводу разговоры.

— Значит, то, что говорят при дворе, — правда? — спросил герцог де Валан.

— А что говорят при дворе, любезный мой друг?

— Что у императора уже нет Мандилиона и что он отдал его тамплиерам в обмен на золото, которым он собирается расплатиться с Венецией и Генуей. Только этим можно объяснить то, что он отвергает такое щедрое предложение торговцев Эдессы.

— Я не верю слухам и домыслам, которые можно услышать при императорском дворе, и вам советую им не верить. Я передал вам ответ императора, и больше нам разговаривать не о чем.

Паскаль де Молесм распрощался с посетителями, но в его душе укрепились те же подозрения, что были и у них; скорее всего, Мандилион теперь находится в руках тамплиеров.

* * *

Крепость тамплиеров виднелась на скале, возвышавшейся у самого моря. Золотистый цвет камней крепостных стен сливался с цветом песка окружающей крепость пустыни. Крепость горделиво вознеслась над окружающей местностью. Это был один из последних христианских бастионов в Святой Земле.

Робер де Сен-Реми потер глаза: видневшаяся вдали крепость показалась ему миражом. Он подумал, что уже совсем скоро они окажутся рядом с тамплиерами, которые наблюдали за ними издалека уже в течение примерно двух часов. И Робер, и Франсуа де Шарней выглядели как настоящие сарацины, да и их лошади — чистокровные арабские скакуны — помогли им хорошо замаскироваться под мусульман.

Али, оруженосец Робера, еще раз проявил себя как хороший проводник и верный друг. Он спас Роберу жизнь, когда их атаковал арабский патруль. Али дрался бок о бок с Робером и не позволил направленному в сердце Робера копью попасть в цель: он защитил Робера своим телом, приняв на себя удар смертоносного железа. Ни один араб не выжил в этой схватке, однако и Али несколько дней находился при смерти. Робер де Сен-Реми все это время не отходил от него ни на минуту.

Али удалось выжить благодаря целебным отварам Сайда, оруженосца де Шарнея. Этот парень научился готовить лекарства у врачей ордена тамплиеров, а еще у некоторых мусульманских лекарей, с которыми ему приходилось сталкиваться во время своих поездок. Сайд аккуратно вынул железный наконечник копья из тела Али и тщательно промыл рану. Затем он покрыл рану пластырем, изготовленным из лекарственных трав, которые всегда возил с собой. Он также дал Али выпить какой-то отвар с неприятным запахом, от которого Али крепко заснул.

Когда де Шарней спрашивал у Сайда, выживет ли Али, тот неизменно отвечал, приводя в отчаяние обоих тамплиеров: «Это одному Аллаху известно». По прошествии семи дней Али пришел в себя, очнувшись от сна, который был так похож на предсмертное состояние. У него болело легкое, Али было очень трудно дышать, однако Сайд теперь наконец-таки заявил, что Али будет жить, и вся компания воспрянула духом.