Я приехала на вокзал за двадцать минут до прихода поезда. Вокзал у нас такой же, как большинство вокзалов дороги Москва — Питер. Сталинское здание желтого цвета, зал ожидания на пятьдесят человек, буфет, в котором постоянно столуются таксисты, сотрудники ближайших учреждений и изредка пассажиры редких поездов.

В кассу очереди практически нет, расписание крайне неудобное.

Потаращилась в рекламные щиты, съела в буфете пирожок с капустой, выпила тройной кофе.

Меня искоса или в упор рассматривали мужчины. Незнакомое чувство, пока не поняла — приятное или не очень. Я сделала потрясающе агрессивную, «рваную» стрижку и выкрасилась в черно-красный цвет. Это безобразие на голове шло мне необычайно. Под новую прическу пришлось надеть черную юбку средней длины, атласную зеленую блузку, замечательно дразнящую мужчин наполовину застегнутыми пуговицами.

Вскоре народ из здания вокзала повалил на платформу, и диктор объявила о приходе поезда «Санкт-Петербург — Осташков».

Выйдя на платформу, на которой пахло вечерним вокзалом, углем и еще чем-то железнодорожным, я почувствовала странную уверенность. Он там. Он едет вместе с Аней. И волнуется, гад такой.

Встретив Аню и перехватив одну из сумок, я специально возвратилась на то место, где стояла, встречая поезд.

— Машка, что за цвет волос? Совсем не в твоем стиле. — Аня спешила увести меня от поезда, но я обняла ее, задерживая.

— У меня, Анечка, настроение в цвет боевой раскраски. Зато ты выглядишь великолепно. — Я отступила чуть назад, оглядела подругу. — Нет, реально. Аня, ты с каждым месяцем все красивее. — И я тут же сменила тон: — Он там, в вагоне?

Аня моргнула несколько раз. Она не умеет врать и если делает это, то исключительно во благо других. Сейчас никакого «блага» не намечалось.

— Как тебе сказать…

— Никак, я его чувствую. — Помахав невидимому в темноте Гене, я опять подхватила сумку. — Пойдем, тебя все дома заждались. А этот зачерствевший медик… пусть добирается сам, здесь полно гостиниц.

Праздничный стол тете Лиле удался.

Но настрой у нее был неприветливый, все-таки приезжает моя подруга, и она никак не может быть приличной и правильной девушкой. Но, как все, кто впервые встречал Аню, она тут же растрогалась, радуясь ее улыбке и обаянию.

Саша на ужине не присутствовал, третьи сутки утешал Иришу. На работу в магазин приходил с темными кругами под глазами и блаженным выражением лица.

На легкий перекус и обнимания с Толиком и Ниной я выделила тридцать минут, после чего решительно отвела Аню на второй этаж, где мы оборудовали ей собственную спальню.

Глаза Ани слипались от усталости. Еще бы, добиралась она до меня почти сутки. Разговор получился скомканный. Мы больше говорили, как рады за Толика с Ниной и нашей встрече. А еще Аня показала мне распечатанные фотографии ее отдыха в Италии.

Цветущий вид Валерии Николаевны и Вовчика меня порадовал, Луиджи произвел сильное впечатление итальянской экспрессией. На всех фотографиях его лицо было разным, выражая каждую секунду новые эмоции.

— Езжай, Анька, не сомневайся. Такой мужчина, да еще талантливый художник — это то, что тебе нужно. Оторвись от занятий и затворничества хотя бы месяца на три. — Не сдержавшись, я откровенно сладко зевнула. — Прости, последнюю неделю спала по четыре часа, готовила документы, замучилась. Завтра с утра аукцион по поводу кемпинга. Процедура торгов займет пятнадцать минут, а после него и до отъезда я вся твоя.

Не надеясь, что Ириша поедет со мной в мэрию, я не стала ее будить. Скинула для очистки совести эсэмэску, сонно натянула на себя цветастое платье и надела высокие сапоги. Но в восемь Ириша позвонила.

Голос соседки был решительным и сердитым.

— Сантименты на потом, сначала дело. Ты готова?

— Да. — Я убрала тушь для ресниц в косметичку. — Подходи через пятнадцать минут к машине.

— Уже иду.

Увидев меня с черно-красными волосами и в платье с алыми маками на черно-зеленом фоне, Ириша закурила.

— Хорошо подготовилась, молодец.

А вот сама Ира выглядела бледненько. И лицом, и одеждой, и настроением.

Торги заняли не пятнадцать минут, а только пять.

И до аукциона мой бизнес-план был признан лучшим, а уж после справки об оборотных средствах, о специализированном направлении торговли и, конечно же, о наличии свободных средств вопросов не возникло.

Результаты объявили в кабинете заместителя мэра по строительству Виталия Александровича. Сразу же после формального объявления моей победы я минут пять наблюдала кислые лица своих конкурентов, неискренно поздравлявших меня.

После рукопожатий Виталий Александрович, Чернецкий как представитель банка-гаранта и пресс-секретарь, заявившийся на торги в художественно разодранных джинсах, сели за фуршетный стол, а я, извинившись, попятилась к дверям. Есть мне не хотелось, пить не имела права, а сидеть с выпивающими мужчинами посчитала потерянным временем.

Заместитель мэра благосклонно махнул дланью, отпуская меня домой, а Ирише пришлось остаться для украшения стола и поддержания компании.

По взгляду, брошенному соседкой на чиновника, стало понятно, что Саше придется сегодня ночевать одному. Но ничего, он сделает вид, что не заметил отсутствия Ириши. И тетя Лиля «не заметит».

Известный оптический эффект — если медленно идти мимо забора, доски которого поставлены неплотно друг к другу, то для удовлетворения любопытства приходится заглядывать в просвет между досками. Если идти быстро, то перед глазами возникает чуть смытая картинка того, что происходит за забором. А если ехать на машине, то картинка становится гораздо четче.

Проезжая мимо забора, я наблюдала отрадную сценку семейной идиллии, которую совсем не портила облачная погода. Чуть правее от дома, на зеленой лужайке с цветниками, высаженными мною, Ниночкой и тетей Лилей в редкие свободные часы, в шезлонге сидела Аня и читала толстую книгу. На коленях Анны лежали два пакетика с едой и белейшее полотенце.

Рядом, на площадке, выделенной как «детская», носились мой Данька, шестилетний Васька, мальчишка из дома напротив, и черный Ривз. Иногда мальчики, стараясь не сильно помять цветочки, подбегали к Ане, и она давала из левого пакета фрукты мальчикам, а из правого собачье питание Ривзу, не забывая каждый раз вытереть пальцы.

Заметив меня, Аня встала, накрыла полотенцем пакетики и отложила в шезлонг книгу. Как я и думала, это был медицинский учебник.

— Вижу, что торги прошли в твою пользу.

— Да! — Я обняла Аню. — Теперь мы можем болтать до вечера, и нам никто не будет мешать!

«Никто не будет мешать» — понятие относительное. Иногда один телефонный звонок от неприятного человека выбивает из расслабленного состояния на полдня, а полуторачасовой треп любимой подруги или требование внимания ребенка ничуть не раздражают.