Рыцарей Андрей решил не трогать, пускай продолжают нести охрану невесты Луки. Взрослые дядьки, словно мальцы, играли с девушкой в «Замок Любви». Прикольная игра, что-то навроде фантов. Не в кости же с ней играть и не в карты! Хотя в карты девчонка резалась мастерски и обыгрывала всех подряд.

Андрей заскочил в каструм на минутку, выдать серебро Кузьме. Новгородец должен забрать у кузнецов обрезки железных труб, а у гончаров купить кувшины с узким горлышком. Сам же Андрей наведался к франкам, договорившись с ними о покупке свинины. Те согласились продать бочку солонины, а больше Андрею и не надо.

Вернувшись в гостиницу, он обнаружил там Булата, беседующего во внутреннем дворике с Ибрагимом, хозяином караван-сарая.

– Эмир согласен продать преступников, – радостно сообщил Ибрагим благую новость.

– Это хорошо, – обрадовался Андрей. – За сколько?

– Пять с половиной тысяч дукатов, – последовал незамедлительный ответ.

– Сколько? – у князя от удивления отвалилась челюсть.

– Пять с половиной тысяч, – повторил хозяин и уточнил: – Френги.

– Серебряных? – с надеждой спросил Андрей.

– Нет. Золотых.

Все. Приехали. Эмир заломил непомерную цену. Двадцать кило золота! Он охренел там совсем! Хапуга! Ну, пятьсот дукатов – куда ни шло, но не двадцать же кило! Чтоб ему пусто было! Да чтоб он подавился этим золотом! Да он ему эти дукаты в глотку вобьет и в жопу засунет! Ублюдок хренов. Вот в таком духе Андрей бурно выражал свое отношение к жадности эмира. Татарин часто моргал глазами, не понимая современного русского языка, богатого на выражения. Успокоившись же, Андрей просто сказал:

– Хорошо. Я согласен.

Утром следующего дня, когда все товары были уже погружены на наву и разрешение покинуть порт было на руках у Луки, на пристань доставили пленников. Воевода передал мешки с золотом, чиновник предварительно взвесил его, прощупав каждую монетку и попробовав ее на зуб. Сама процедура пересчета и взвешивания заняла больше двух часов, осман никуда не торопился.

Как только освобожденную команду фрегата доставили на борт навы, Андрей недосчитался троих матросов, именно их казнили прошлым утром. Эмир прислал Андрею подарки. Да, именно Андрею их вручили, преподнеся на трех медных блюдах. Три свертка. Три отрубленные головы казненных бедолаг, завернутые в куски тонкой шелковой ткани. Более чем прозрачный намек. Андрей вынужденно поблагодарил посланца эмира, с трудом сдерживая ярость, готовую выплеснуться наружу сметающей все на своем пути лавой.

Портовые баркасы за небольшую плату вывели корабль из порта, и на наве подняли паруса, оставляя за кормой столь негостеприимный город, куда Андрей пообещал еще вернуться с визитом вежливости. А в знак уважения к эмиру взять с собой три-четыре сотни отчаянных сорвиголов, готовых на всё.

Корабль взял курс вдоль побережья, на запад. Воевода отвел душу – казнил всех пленных разбойников. Совершить казнь поручили молодому рабу Аваку, воевода хотел убедиться в его лояльности. Крепко сжав зубы, с мертвенной бледностью на лице, парень подчинился, постепенно ожесточаясь, кромсал крест-накрест тела пленников, отрубал им головы и вспарывал животы.

Убив последнего пленника, а их в живых-то оставалось меньше дюжины, остальные задохнулись в бочках, когда нава стояла в порту, парень швырнул меч под ноги воеводы. Авак полностью погрузился в себя, не реагируя на внешние раздражители.

– Пусть отойдет, – Кузьма отстранил друга, возмущенного наглостью парня – швырнуть меч под ноги, и кому – воеводе!

Самое интересное, что Клара наблюдала за расправой с высокой кормы навы и, похоже, ничуть не была шокирована, и даже ни разу не ужаснулась. Отношение к смерти у людей нынешних сильно отличалось от чувств их потомков. Барышня двадцатого века давно бы упала в обморок, а Клара смотрит на происходящее, как на очередное развлечение.

Препятствовать воеводе в маленькой мести Андрей даже не подумал, никто из его людей не понял бы жест человеколюбия. Смерть трех моряков, а они считались людьми князя, требовала отмщения. Каждый, кто служит государю, должен видеть, что за их смерть последует жесткая и неотвратимая кара. И какая разница, кто будет убит – сам эмир, отдавший приказ, или его люди. Воевода даже собрался разграбить несколько ближайших рыбацких деревенек, и Андрей дал добро на это. Но пока команда без всякой суматохи деловито готовила корабль к бою. То, что бой будет, никто не сомневался.

Вострая сабля с Ерошкой на палубе навы не показывались. Андрей подбросил им интересные грамотки. Копии с этих злополучных грамот, Андрей предусмотрительно велел сделать, так чтобы послы об этом не знали. Булат порешил сурожан, представив дело так, что молодые купцы сами, обоюдно закололи друг друга. Татарин в сундуке обнаружил разные грамоты, их он прихватил с собой, а вот кости он раскидал по полу, и бросил на стол с десяток золотых монет, остальные же золотые, он сложил в кучку, рядом с одним из купцов. Всякий поймет, поссорились молодые люди и сгоряча схватились за оружие.

У Булата была веская причина убить обоих сурожан. Один из них, как оказалось, сын беглого гостя, нашедшего приют под крышей Тферского князя. Того самого гостя, чьим теремом вместе с подворьем московский государь одарил его государя.

Беглые купцы, как видно их грамоток, резиденты иностранных разведок. Один точно работал на Геную и Византию одновременно. Вернее, на ту партию в Царьграде, которая стояла за унию. Русь для нее, что кость поперек горла, и следуя извечной ромейской традиции смуты с претендентами на престол, униаты спонсировали претензии дяди московского государя. Пока на Москве смута, Руси не до положения дел в Царьграде. И ведь все верно рассчитали, змееныши. Грамоткам этим – цены нет, вот только боярин даже не поблагодарил Андрея за них. Да что там, за спасение из эмирской тюрьмы он даже спасибо не сказал. Гордый.

В условленное место пришли засветло. Зашли в бухту, очень напоминающую норвежские фьорды, окруженную со всех сторон черными скалами, с богатой растительностью. Идеальное место для курорта. Встали на якорь. Спустили лодку на воду. На берегу их ждали. Убедившись, что приплыли именно те, кого они ждали, турки принялись отрывать закопанные бочки с хранившимися в них луками.

На берег высаживаться Андрей отказался. Ждал, когда турки погрузят бочки на свою зарбуну – большую лодку, похожую на баркас. Османы не обманули, два лука, действительно, были превосходны, но и цена им запредельная – по пятьсот френги, так османы называли дукаты. Еще три дюжины луков отличного качества – по четыреста френги за каждый, остальные – по сотне. Бешеные деньги. Вооружить две сотни лучников превосходными луками обошлось Андрею в сто одиннадцать килограммов чистого золота. Андрей бы купил еще, да больше не было таких. А обычных татарских луков в вотчине Андрея у самого много. Из обычного лука можно пробить кольчугу на двести шагов, а уж эти – вообще супероружие!

Булат все проверять не стал, только выборочно проверил, сделав с десяток выстрелов по мишени на наве. Татарин остался доволен оружием.