командованием Антанты еще в декабре 1918 г. под Кременчугом. До сих пор никому не удалось установить, что тогда конкретно произошло, почему полковник П. Балбочан был отстранен от дел, снят с командования, пожалуй, сравнительно самым боеспособным Запорожским корпусом «за измену», за отказ выполнить военный приказ, не менее полугода пребывал в непонятном статусе – то ли под домашним арестом, то ли в почетном эскорте Главного атамана, перемещаясь с правительственным лагерем, генеральным штабом по Правобережной Украине и в Галиции. Как бы там ни было, чтобы не гадать попусту, можно констатировать, что ничего тогда не вышло, инициатива (а может, и согласованный с верхами шаг) провалилась, продолжения не имела, а потому все сведения о ней, скорее всего, решили засекретить, попавшего же в немилость атамана «на всякий случай» держать под присмотром

Однако у определенной части украинского политикума и обывателей укреплялась надежда, что спасти ситуацию от большевистской угрозы может только всесильная Антанта. Отражая настроения этого слоя, в частности киевского сегмента (хотя автор, безусловно, не смог удержаться от очевидных преувеличений) А. Марголин утверждал:

«Особые ожидания связывались со слухами, что в Киев скоро прибудет французский консул Э. Энно. На самом деле он был выразителем совсем иной линии. В обзоре взаимоотношений Добровольческой армии и французского командования, составленном представителями российских антибольшевистских сил, отмечалось: “Энно занимал по украинскому вопросу позицию определенную и твердую: украинцы по всем направлениям признавались им элементом, вредным для создания единой России, а Добровольческая армия считалась единственным здоровым государственным началом на юге России”»[660].

Стоит отметить, что консульские полномочия Э. Энно были довольно неопределенными. Решением Ясской конференции, которая состоялась 16–23 ноября 1918 года с участием представителей государств Антанты в Румынии и российских антибольшевистских сил, он был назначен консулом Франции в Украине и «полномочным представителем государств Антанты в южной России», то есть ему были делегированы полномочия выступать от имени всех союзных государств. Сам Энно воспринимал свою роль со всей серьезностью. Однако это назначение не было официально признано французским правительством и правительствами других государств Антанты. На заседании французского парламента в конце марта 1919 года министр иностранных дел Франции С. Пишон заявил, что Э. Энно никогда не был назначен правительством, никогда не был консулом Франции и никогда не имел никаких дипломатических поручений. Однако долгое время именно он был олицетворением Антанты в Украине.

И Энно, и командование интервенционного корпуса с самого начала своей миссии были на стороне Добровольческой армии, с нескрываемым предубеждением, недоброжелательностью относились к украинской власти.

Учитывая это по сути враждебное отношение к Директории со стороны французского командования и стремясь хотя бы скорректировать его, еще 27 декабря 1918 года председатель Совета министров Украины В. Чеховский направил представителю УНР в Швейцарии Лукасевичу письмо, в котором отмечалось, что в Одессе проводится провокационная работа с целью вызвать обострение отношений между Директорией и Антантой и тем самым скомпрометировать все украинское дело.

Лукасевичу поручалось в «дипломатическом порядке, безусловно, минуя прессу», сообщить правительствам Антанты, прежде всего Франции, что УНР готова ликвидировать или взять на себя ту материальную ответственность или долги, приходящихся ей со всей суммы бывшей России, перед Францией и вообще Антантой путем мирного дипломатического обсуждения всех финансово-экономических дел; Антанте нет никакого смысла вступать с Украиной в конфликт из-за своих капиталов, поскольку это целесообразно урегулировать путем соглашения, потому что любой конфликт «может бросить Украину в объятия русского большевизма»[661].

Параллельно сторонники из атаманского окружения С. Петлюры продолжали поиск контактов с представителями антантского командования. Пока В. Винниченко и В Чеховский уговаривали авторитетных, ответственных украинских политиков войти в дипломатическую миссию для переговоров с официальной Москвой, генерал М. Греков уже 5 января 1919 г. прибыл в Одессу и предпринял шаги для встреч с французскими коллегами. Хотя не все удавалось решать оперативно, начало встречам было положено. А. Марголин перед отъездом в Одессу «заехал к генералу Грекову, который уже был назначен тогда военным министром. Он успел уже побывать в Одессе, вступил в сношения с французским военным командованием.

Я взял у него письма к генералу Ансельму и начальнику штаба полковнику Фреданберу (в большинстве источников и публикаций употребляется написание Фрейденберг. – В. С.), так как было нежелательно создавать впечатление, что между представителями украинского правительства нет единства действий»[662].

Следует отметить, что генерал М. Греков вообще стал одним из главных связующих звеньев с интервентами, периодически наезжая в Одессу и Бирзулу.

Постепенно разбираясь в ситуации в Украине, получая доказательства того, что Директория – это не большевистская сила, антантские политики медленно меняли свое отношение к ней, хотя их и смущали освободительные позиции украинского руководства. В интересах западноевропейцев было не разграничение, тем более – противопоставление антимосковских сил, а их единение, что на практике означало бы подчинение украинской государственности белому движению. Э. Энно, не мог понять такой «сложной диалектики», был лишен каких-либо дипломатических полномочий и отозван в Париж[663].

После приезда в Одессу 14 января 1919 года командующего союзными силами на юге России генерала д’Ансельма и начальника штаба полковника Фрейденберга активизировались их контакты с украинцами. Первый же вопрос, заданный генералом д’Ансельмом Э. Энно касался того, видел ли Э. Энно генерала М. Грекова, направленного в Одессу из Киева[664]. Новоприбывшие придерживались точки зрения, что не следует отвергать стремление Директории к сотрудничеству, а пытаться наладить союз двух местных антисоветских сил – украинской и Добровольческой армий. Поэтому с середины января 1919 года французское командование поддерживало отношения одновременно с обеими сторонами.

При этом, несмотря на, казалось бы, очевидные стратегические преимущества от союза с Добровольческой армией, параллельно набирали силу и факторы, открывающие перспективы для сближения интервентов с украинской властью.

Во-первых, это противоречия между французским командованием и Добровольческой армией. Отряды добровольцев на юге Украины оказались немногочисленными и малобоеспособными, попытки провести мобилизацию оказались практически безрезультатными.

Определенной проблемой обернулось назначение военным губернатором Одессы А. Гришина-Алмазова, который считал себя офицером, подчиненным А. Деникину и поэтому именно с ним согласовывавшим свои решения и действия. Но А. Деникин оперировал в английской зоне (Дон, Кубань) и, с французской точки зрения, не должен был иметь полномочий для влияния в Одессе. То есть здесь проявлялась и давняя элементарная ревность к англичанам.

Отмеченное говорит в пользу того, что предпосылки налаживания украинско-антантских контактов также имели в определенной мере объективную природу, не были только вынужденной реакцией на наступление большевистских войск на Киев, как это следует из многих, наверное, даже из большинства мемуарных утверждений активных участников тогдашних событий. К этому следует добавить общие мировоззренческие ориентации и политические предпочтения С. Петлюры – основного сторонника сближения с Антантой, деятеля,