И прогонит всех этих торгашей с луга. Сознание старушки уже мутится, она, по словам местной участковой врачихи, совсем «того», «впала в детство», не отсюда ли эта ее неколебимая вера?

Некто Архаров, тридцатипятилетний помещик, бывший гусар, сохранивший и военную выправку, и военный блеск, и привычку к решительным действиям, при том что на досуге занимался вполне мирными делами – обустраивал поместье в преддверии женитьбы, приехал в Петербург к довольно известному в его кругу живописцу, к тому же своему приятелю, Скворцову, чтобы заказать акварельный портрет невесты.

Сама невеста ни о чем не знала. Это был предсвадебный сюрприз. Слуга впустил его в просторную мастерскую с античными слепками вдоль стен, где Скворцов еще разговаривал с предыдущим заказчиком. И за ту минуту, что Архаров ждал, он приметил на столе небольшую, в изящной рамке акварель. Женское лицо – уже не очень юное, но необыкновенно приветливое, с волной темных волос надо лбом и доверчивым взглядом темных глаз, – тонко очерченное плавной линией, ему кого-то живо напомнило, да так, что вся кровь бросилась к щекам.

Что это? Или былая возлюбленная, имя которой он забыл, однако ее облик запечатлелся в памяти?

– Кто сия дама? – спросил Архаров художника, выпроводившего посетителя.

– Госпожа Каюрова, – ответствовал тот, с интересом глядя на запылавшее лицо гостя. – Вам знакома?

Архаров напряг память.

– Каюрова? Боюсь, что нет. Но акварель чудо как хороша! Не сделаете ли для меня копию, Петр Никанорыч?

У художника дрогнуло лицо.

– Не волен. Портрет заказал муж. Если хотите копию – спросите у него. Да и заберут его сегодня-завтра, а по памяти не восстановлю.

И добавил извиняющимся тоном:

– Я бы исполнил, Иван Георгиевич, дорогой. И с большим удовольствием. Но муж – важный сановник, с гонором. Боюсь вызвать неудовольствие.

Архаров оборвал этот разговор. Внес аванс за акварельный портрет невесты, договорился о днях и часах позирования. (Скворцов рисовал свои акварели быстро, в «импровизационной» манере, но долго изучал модель и делал предварительные карандашные наброски.)

Архаров повернулся уходить, но задержался.

– Так не сделаете?

– Не могу, Иван Георгиевич. Очень горяч муж. А если прознает, что без разрешения…

– А когда, говорите, за ним приедут?

Архаров близко подошел к акварели, но снова взглянуть не решался.

Художник объяснил, что обещались вот-вот приехать. Муж портрет уже видел и велел вставить в раму. Деньги тоже заплачены. За портретом приедет лакей.

Архаров наконец решился и взглянул. И снова тот же внезапный холодок узнавания! Что за притча?

Спускаясь по узкой лестнице, он встретил спешащего наверх человека, по виду похожего на лакея.

– Не от Каюровых будешь?

Лакей кивнул и заулыбался.

– А не мог бы свезти меня к своему барину? У меня до него дело. За вознаграждение, разумеется.

– Отчего бы не свезти? Только погодите, получу заказанную вещь.

И вот Архаров уже мчится в карете в загородное поместье Каюровых – Суглинки. А его спутник-лакей прижимает к груди тщательно упакованный художником портрет.

По дороге Архаров лениво расспрашивал лакея, продает ли барин лес, есть ли для продажи хорошие жеребцы. Все это могло пригодиться в делах по устройству собственного имения. Лакей отвечал толково, видно, был хорошо обучен и не запуган. Архарову почему-то подумалось, что он служит барыне, а не барину.

– А хороша мадам Каюрова? – внезапно спросил он. – Вернее, так ли хороша, как на портрете?

– Анна Эрастовна? Ангел, чистый ангел, – залепетал лакей с обожанием в голосе. – Но хворает. Которую неделю хворает. В лихорадке. Боимся за жизнь.

И тихо добавил:

– Уж больно строг барин. Ни словечка ему не скажи. Все не так… Не нашего ума, конечно, дело…

Архаров выпрыгнул из кареты и велел лакею доложить о себе. Когда он входил в просторную залу каменного деревенского дома Каюровых, хозяин как раз рассматривал акварель, держа ее в вытянутых руках и поворачивая к свету.

– Превосходная работа, – сказал Архаров, входя. – Я тоже заказал Скворцову портрет невесты. И у меня до вас небольшая просьба. Не разрешите ли художнику скопировать вашу акварель? Скворцову много времени не понадобится, так что он вас своим присутствием не обременит.

Хозяин уставился на гостя холодными неподвижными глазами.

– Странная просьба. Вы не находите? Зачем вам копия?

Архаров замялся. Он и сам не мог себе объяснить, зачем она ему. И все же понимал, что нужна, что даже необходима. Что без этого портрета, хотя бы копии, авторского повторения, он чего-то важного лишится в жизни…

– Мне понравилось исполнение. Я вам уже говорил. – В его голосе слышалось нетерпение и легкая досада. – Я поклонник таланта Скворцова. Уже и прежде заказывал ему портрет матушки, теперь – невесты.

Хозяин холодно пожал плечами.

– Вот, кстати. Вы разрешили бы мне заказать копию с портрета вашей невесты? Вам не показалась бы подобная просьба нескромной?

Архаров ответил, пожалуй, с излишней горячностью:

– Сколько угодно! Сколько угодно копий! Я разрешил бы незамедлительно!

В эту минуту в залу вошла женщина в белой легкой, развевающейся одежде (Архаров вспомнил лакеева «ангела»), с лицом бледным и истощенным болезнью, но в ее глазах все еще светилось выражение той милой, детской доверчивости, которую так тонко передал художник.

Архаров всматривался в нее с жадностью. Но этой женщины он не знал!

– Аннета, – обратился к ней муж, – ты не вовремя. Впрочем… Вы не знакомы?

Госпожа Каюрова, запрокинув бледное лицо и чуть приподнявшись на цыпочки (она была невысокого роста в отличие от Архарова), взглянула на него с растерянной полуулыбкой.

– Ах, нет! Я так близорука, Алексей. Ты же знаешь! Но голос… Этот голос я слышала прежде… Я и пришла на звуки голоса, как на дудочку крысолова…

– Но мы не знакомы, сударыня! – быстро проговорил Архаров. Ему вовсе не хотелось предстать перед Каюровым лжецом, который что-то скрывает. Его совесть была чиста.

Каюров недоверчиво поглядел сначала на него, потом на жену.

– Так ты не припоминаешь этого господина? Он хочет иметь копию твоего портрета! Какова наглость!

– Я ведь вас не знаю, не правда ли, сударь?

В тихом, дрожащем от волнения голосе госпожи Каюровой Архарову почудилась какая-то скрытая мольба, словно он мог что-то для нее сделать. Спасти. Безумно полюбить. Увезти на край света. Вылечить от горячки. От ночных кошмаров. От жизни. Словно он был учеником чародея, заговаривающим все недуги и душевные скорби.