Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ага.
– Тогда пошли, дел полно, – сказала она.
Тут она права, планы у нас на сегодня были обширные. Завез ее домой, оставив собираться, сам покатил в общежитие сдавать место. Комендант Оразбердыев, который Нурберды Овесдурдыевич, или в быту Нурик, хотел было возмутиться, заявив: «Я тебя дневальным поставиль, надо в наряд сходить», – но, получив червонец, быстро успокоился и внес в график дежурств какие-то изменения. Койко-место он принимал долго и придирчиво, явно рассчитывая еще на один червонец, но, поскольку придраться было не к чему и спонсировать его дальше я не собирался, о чем даже не намекнул, а сказал прямо, претензий все же не высказал, а просто забрал ключ с недовольным видом и дал расписаться в ведомости.
На выходе с Пашкой столкнулся, забежавшим с дождя. Поздоровались, он спросил:
– Съехал уже?
– Ага, койку Нурику сдал.
– Давай, удачи, не забудь адрес на работе сообщить, а то выговор залепят.
– Обязательно.
И тут же столкнулся с Федькой, тащившим под мышкой какой-то сверток. Увидев меня, он оживился, тормознул, прихватив за рукав:
– Вов, эта… о-па… Сегодня хрен с ним, погода паскудная и с машиной заняться надо, а на послезавтра предлагаю сгонять в Сальцево – хочу тебя там с людьми познакомить.
– Что за люди? – поинтересовался я.
– Да торговцы, товар берут хорошо, платят тоже хорошо, чтобы ты в курсе был и вообще… Ну и по базару тамошнему прошвырнемся – он нашего больше раз в пять, наверное. Как ты?
– Сколько туда? Сорок верст?
– Примерно.
– Давай сгоняем, не вопрос, – согласился я.
На сем и расстались. У Насти вещей действительно оказалось немало: узлами и сумками завалили все заднее сиденье. По местным реалиям немало, понятное дело, в другой действительности у средней женщины их бы раз в десять больше должно быть. Или в двадцать. Перевезли на новое место, затащили по лестнице. Разбирать тюки она сразу не стала – сказала, что некогда, займется вечером.
Потом погнали на базар, закупившись необходимым минимумом продуктов домой, а я заодно еще и новую кобуру для ТТ прихватил, потом опять все это отволокли, и уже потом, зарулив попутно в столовую – не от бедности, а для экономии времени, – покатили на аэродром.
Шлагбаум нам поднял незнакомый мне до этого молодой парень в комбинезоне техника, вымазанный маслом до самых ушей.
– Это Дима, механик Коли Гудкова. Дима, это Володя, – представила она нас взаимно. – Серега где?
– На склад погнал, за запчастями, – ответил Дима, подходя к нам, когда мы выбрались из тесного «тазика». – От Милославского звонили – вроде есть на нас фонды, выделили.
– Отлично, самолет наладим! – обрадовалась Настя. – Распоряжения уже подвозили сегодня?
– Был курьер с утра, – кивнул Дима. – Я сам принял, подколол в папку. Погода будет – придется вам круглосуточно летать, чтобы все растолкать.
– Предупреждала же их, чтобы на октябрь и ноябрь много не подкидывали: погоды ведь нет, летать невозможно, – пожаловалась она мне. – А им все по барабану, контора пишет. И разведка, и доставка, и наблюдение… Ладно, пошли в ангар.
Четыре самолета вытянулись в рядок. У ближнего к нам был снят капот и частично разобран двигатель. Это тот самый, на котором мы летали, – вон дырки от пуль уже заделаны. На следующем тоже работал механик, которого я раньше не видел и который был представлен как Марат, третий был частично зачехлен, а остановились мы у четвертого, самого дальнего.
– Готов впитывать мудрость? – спросила Настя. – Этот пока пустой, пилота на нем нет, так что…
– Кстати, а ты говорила, что пилотов трое, – уточнил я.
– Было трое, теперь двое, – сказала она. – Пилот Вася Беляков спалился на краже бензина, вследствие чего уволен мною с позором. Место вакантно. Пока по две машины на каждого.
– Во как, – с уважением сказал я. – А теперь сама подумай: оно мне надо? Дома поругаемся – а ты меня уволишь. Не, так дело не пойдет.
При этом я сложил руки крест-накрест в жесте абсолютного отрицания всего на свете.
– Может, и не уволю – откуда я знаю? – удивилась она моему заявлению. – Там видно будет, тут уже как настроение. В любом случае очень прошу – научись.
– Да че? Я ниче…– пожал я плечами. – Учи.
– Очень хорошо, – кивнула она удовлетворенно. – Значит, так: это самолет По-2, биплан нормального типа с тянущим воздушным винтом, оснащенный мотором М-11. Мотор пятицилиндровый, звездообразного типа, с воздушным охлаждением, с номинальной мощностью сто лошадиных сил и максимальной сто десять. По своему типу самолет относится к вспомогательным, а именно этот является учебным, потому что оснащен дублированными органами управления. На нем ты впервые и полетишь, когда дорастешь.
У Насти был большой эмалированный будильник, который она издевательски именовала приданым и который привезла с собой со старой квартиры. Этот самый будильник меня и поднял, с такой отчаянной силой замолотив молоточком по чашкам звонков, что я спросонья и с перепугу чуть в него не выстрелил, а потом еле удержался, чтобы не метнуть подушку.
– Ты первый в ванную, – сразу распорядилась она. – А я пока завтрак приготовлю.
– За завтрак что угодно, – откликнулся я, обрадованный. – А то у меня с тобой истощение сил будет.
– Пока вроде не ощущается, – сказала она, натянула халатик и направилась на кухню.
– Ощутится – поздно будет, – ответил я резонно, после чего направился бриться, а если точнее, то пока еще осваивать искусство владения опасной бритвой.
Последние пару дней я даже умудрялся уже и не резаться при бритье, что делало мне честь как человеку, способному учиться на собственных ошибках. До этого ошибки проявляли себя явно – в виде порезов, бросающихся в глаза.
Завтрак состоял из яичницы с беконом и чая с печеньем, так что впервые, с тех пор как попал в этот самый Отстойник, ощутил себя с утра сытым. Оделся, подвесил кобуру уже с ТТ, который, к стыду своему, удосужился вычистить только вчера, а наган, подумав, положил на шкаф, прикрыв сверху газетой: и в глаза не бросается, и схватить удобно, случись чего. Пусть теперь дома живет – вроде как для обороны жилища.
Настя собралась быстро, после чего я отвез ее на аэродром, а затем сам поехал на работу. Прямо барином стал: все пешком ходят, а я на машине катаюсь. Но теперь пешком мне стало далековато, если рассчитывать дорогу до аэродрома.
Добрался чуть раньше, завернул в отдел кадров, к невероятно костюмному Пал Демьянычу Березаеву, задумчиво перекладывавшему на столе какие-то бумажки.
– Здражлаю, Пал Демьяныч! – приветствовал я кадровика. – Съехал из общаги, зашел новый адрес доложить.
– Ну докладывай, – кивнул он, потянув к себе большой блокнот.