Отношение эльфов к миру можно выразить следующим образом: протягивай руку и бери. Если б только не этот ужасный металл, который выпивает силу и искажает вселенную, подобно тому как тяжелый груз растягивает резиновый лист… Страшный металл – он ослепляет и оглушает, сбивает с толку, обрекает на одиночество, которого никогда, никогда не познает обычный человек…

Эльф упал вперед.

Думминг Тупс опустил меч.

Любой другой не стал бы долго задумываться над происшедшим. Но собственная жалкая судьба заставляла Думминга искать закономерности в этом безразличном мире.

– Но я едва до него дотронулся, – сказал он в окружающее пространство.

– А из кустов, а из кустов нам пели соловьи… И вы пойте, паскудники! Два, три!

Они понятия не имели, где находятся. Не знали, где уже побывали. Не были даже уверены, кем стали. Однако ланкрские народные танцоры достигли такого состояния, в котором проще продолжать, чем остановиться. Пение привлекало эльфов, оно же завораживало их…

Танцоры вертелись и прыгали, вращали бедрами и скакали по лесным тропинкам. Они в танце проходили по деревням, и эльфы бросали свои любимые пытки, чтобы посмотреть на танцующих в свете горящих домов людей…

– И с ПРИТОПОМ, дуридиридуруду, пойте тоже тра-ля-ля!

Шесть палок стучали в ритм мелодии.

– Джейсон, а куда мы идем?

– По-моему, мы только что миновали Скользкую лощину, а сейчас возвращаемся к городу, – ответил Джейсон, пропрыгав мимо Пекаря. – Эй, Возчик, не останавливайся!

– Дождь попал в клавиши, Джейсон!

– Не важно! Они все равно ничего не понимают! Для народной песни сойдет!

– Джейсон, кажется, я сломал свою палку!

– Просто продолжай плясать, Жестянщик!

– Ребята… а как насчет «Косил Джон конюшину»? Потренируемся, кстати, раз уж так попали…

– Впереди кто-то есть, – ткнул пальцем Портной, пробегая мимо. – Я вижу факелы.

– Люди, два, три, или эльфы?

– Откуда мне-то знать?!

Джейсон развернулся и запрыгал назад.

– Джейсончик, ты ли это?

Услышав этот разнесшийся среди деревьев голос, Джейсон от неожиданности дал «петуха».

– Это же наша мама! И наш Шон. И еще много людей! Ребята, у нас получилось! Слышите? Получилось!

– Джейсон… – окликнул Возчик.

– Да?

– Кажется, я не могу остановиться!

Королева разглядывала себя в зеркале, укрепленном на главном столбе шатра.

– Зачем? – спросила матушка. – Что ты там видишь?

– То, что хочу увидеть, – ответила королева. – И ты это знаешь. А теперь… отправимся в замок. Свяжите ей руки. А ноги пусть останутся свободными.

Снова пошел ласковый дождь, но рядом с камнями он превращался в снег. Вода намочила волосы Маграт, и упорные вихры временно распрямились.

Туман клубился вокруг деревьев – там, где лето сражалось с зимой.

Маграт наблюдала за сборами эльфийского двора. Она разглядела фигурку Веренса, двигающуюся будто кукла, и матушку Ветровоск, привязанную к лошади королевы длинной веревкой.

Лошади перебирали копытами, разбрызгивая грязь. Их сбруи были украшены великим множеством серебряных колокольчиков.

Эльфы в замке, ночь духов и теней – все это стало лишь воспоминанием, а звон колокольчиков действовал на нервы, словно кто-то водил по ее зубам пилкой для ногтей.

Королева остановила кортеж в нескольких ярдах от Маграт.

– А, храбрая девушка, – улыбнулась она. – Пришла спасать жениха? Совсем одна? Как мило. Эй, кто-нибудь, убейте ее.

Эльф пришпорил коня и поднял свой меч. Маграт сильнее сжала боевой топор.

Где-то за ее спиной раздался щелчок арбалетной тетивы. Эльф дернулся, потом дернулся его напарник, скачущий следом. А стрела продолжала лететь, только отклонилась чуть в сторону, пролетая над одним из поверженных Плясунов.

Разномастная армия Шона Ягга бросилась в атаку из-за деревьев. За исключением Чудакулли, который отчаянно пытался перезарядить арбалет.

Данный поворот событий, казалось, ничуть не удивил королеву.

– Их же всего сотни четыре, – покачала головой она. – Ну, Эсме Ветровоск, что скажешь? Последняя героическая попытка? Как это прекрасно, правда? Мне нравится, как мыслят люди. Они мыслят так же, как поют.

– Слезай с лошади! – закричала Маграт.

Королева только улыбнулась ей.

Шон почувствовал это. Чудакулли почувствовал это. Думминг почувствовал это. На них наступали чары.

Эльфы боялись железа, но оно действовало лишь вблизи.

С эльфами сражаться нельзя – хотя бы потому, что ты куда более ничтожен, чем они. И это правильно. Ты – ничтожен. Они прекрасны. Они прекрасны, а ты – нет. Ты всегда будешь последним отобранным в команду, даже того толстяка с вечно сопливым носом взяли раньше тебя; правила игры тебе всегда сообщают только после того, как ты уже проиграл, а потом забывают растолковать новые правила; все самое интересное всегда происходит с другими людьми, но только не с тобой, и ты это знаешь. Все эти самоуничижающие чувства сливались воедино. С эльфом нельзя сражаться. Такое бесполезное, флегматичное, слишком человечное существо не способно победить, вселенная устроена иначе…

Как рассказывают охотники, иногда зверь сам выходит из кустов и стоит, словно ожидая, когда в него всадишь стрелу…

Маграт удалось лишь приподнять боевой топор, но потом рука ее безвольно повисла. Она опустила взгляд. Правильная реакция человека, стоящего перед эльфом – всепоглощающее чувство стыда. И она посмела грубо орать на столь прекрасное существо, как эльф…

Королева спешилась и направилась к ней.

– Не трогай ее! – рявкнула матушка.

Королева кивнула.

– Ты можешь сопротивляться, – сказала она, – но это все не важно. Мы захватим Ланкр без боя, и ты не в силах этому помешать. Посмотри на эту храбрую армию, разом превратившуюся в стадо баранов. Люди так фанатичны…

Матушка уставилась на свои башмаки.

– Пока я жива, тебе не править, – хмуро отозвалась она.

– Отныне все будет без обмана, – промолвила королева. – Глупые старухи, помахивающие пакетиками с конфетами, – все это в прошлом.

– Заметила, да? – усмехнулась матушка. – Но Гита хотела как лучше. Старая глупая курица. Не возражаешь, если я сяду?

– Конечно нет, – пожала плечами королева. – Ты же, в конце концов, старая женщина.

Она кивнула эльфам. Матушка, руки которой были все еще связаны, с благодарностью опустилась на камень.