Но Ерохин не отставал:

— И от кого я это слышу? Ладно был бы какой-нибудь темный дехканин, но ты же офицер в прошлом, человек образованный, в Москве учился. Я вот там не учился, а ты прошел курс обучения.

Оман был непреклонен:

— Ничего не надо, Слава! Спасибо, но не надо! Лучше выкладывай, зачем приехал?

— А ты не догадываешься?

— За водкой?

— Точно!

Дуканщик осторожно спросил:

— Я слышал, у вас в штабе какие-то неприятности? Будто отряд Амирхана чуть ли не генерала в плен взял?

Начальник клуба безразлично отмахнулся:

— Да ерунда все это! Ну, попал к духам один полковник с парой-тройкой служащих. Бывает. А Амирхан вроде как обмен предложил. Обычная история. Только скажу тебе, Оман, по секрету, все это лажа. Наша разведка вычислила, где заложники находятся, так что уже утром, насколько мне известно, Амирхан облизнется насчет обмена. Спецназ быстренько вытащит и полковника, и тех, кто с ним.

Калинин, дав Ерохину закончить речь, прикрикнул на начальника клуба:

— Слава! Ты рот бы свой закрыл!

— А что? Оман свой чувак, хоть и афганец! Ему без разницы, кто кого в этой войне сделает. Главное, чтобы торговля шла, афгани в сундучок капали, а остальное ерунда, да и какое ему дело до Амирхана? Оману самому невыгодно, чтобы тот в Уграме обосновался. Тогда конец всей коммерции. Я правильно говорю, Оман?

— Конечно, Слава. Одно мне непонятно, как это ваши узнали, где Амирхан держит заложников?

Начальник клуба достал пачку сигарет, без разрешения закурил, ответил:

— А черт его знает, Оман! Здесь же полно всяких спецслужб. КГБ, разведка, контрразведка. Как-то докопались, а может, кто из духов сдал своего босса. Не знаю. И мне это на хер не надо. Давай лучше тащи водку.

Дуканщик сделал вид, что и его дела русских особо не касаются, спросил:

— Сколько возьмешь?

— Давай ящик!

— Так много?

— Это для кого много, Оман? Для тебя? Пожалуй, многовато, даже если и пить втихаря под барашка. А для меня — тьфу, неделя — и выноси тару. Да и брать понемногу резону нет. Так скидку сделаешь, и мне лишний раз сюда не ездить. Новый замполит у нас, а значит, и новые порядки! Вот, бля, опять лишнее сказал. Ты, Оман, того, — приложил палец к губам капитан, — о моих пьяных базарах никому из наших ни гугу. Могут не так понять, а у меня отлет в Союз на носу. Договорились?

— Договорились! Но лишнего, Слава, тебе действительно лучше не говорить. Мне все равно, а себе хуже сделаешь.

При этом Оман многозначительно посмотрел на старшего лейтенанта. Капитан, заметив его взгляд, сказал:

— Это же Саня, друг! Он не подведет!

— Ну смотри! Значит, ящик?

— Ящик! «Столичной»!

— Хорошо!

Дуканщик скрылся в подсобке.

Начальник клуба посмотрел на Калинина. Тот показал ему большой палец.

Оман вынес водку в ящике из-под малогабаритного телевизора «Сони».

— Держи, Слава! Водка — слезинка!

— Сам пробовал?

— Был грешок!

— Гляди, за такой грешок тебя свои же собратья на кол посадят.

— Не посадят.

Капитан рассчитался с дуканщиком, сказал Александру:

— Открой дверь.

И бросил через спину:

— До встречи, Оман!

— До свидания, — ответил пуштун.

Офицеры вышли из лавки, направились к БРДМ.

Оман прошел до двери, выглянул на улочку, проводил русских взглядом. Осмотрелся, ничего подозрительного не заметил. Вернулся за стойку, достал из небольшого чемодана портативную импортную рацию. Вытянул антенну, щелкнул тумблером:

— Амин! Ответь!

Тут же в ответ услышал:

— Слушаю, хозяин!

— Срочно подготовь в ночь переброску заложников в Жанаву.

— Но…

— Слушай дальше. Переброску пленных должен завершить до 0 часов. Кишлак подготовь к встрече русского спецназа. Чтобы все везде чисто было. Оружие в домах только охотничье, мужчины в семьях, никого лишнего в селении. Боевое вооружение в схроны и колодцы. И, главное, никакой суеты, все сделать спокойно, чинно. Каким маршрутом вывезти пленных, знаешь. Сам останешься с ними, до особого распоряжения. Все понял?

— Все понял, хозяин!

— Как переберешься в Жанаву, сообщишь мне!

— Понял!

— Выполняй! Но, повторяю, тихо, без суеты!

Закончив сеанс связи, дуканщик вновь прошел к дверям лавки и вновь выглянул на улицу. Его взгляд был устремлен на площадь, где ранее стоял БРДМ. Сейчас боевой машины не было.

Афганец усмехнулся, сказал себе под нос:

— Правильно русская поговорка гласит: язык мой — враг мой! За болтливость капитану можно было бесплатно еще ящик водки дать.

Он вернулся на прежнее место, сел в кресло, взяв в руки неизменные четки. Задумался.

Затем резко поднялся, прошел в подсобку. Стукнул в стену. Из потайной, внешне незаметной комнаты вышел вооруженный автоматом молодой афганец, узбек по национальности:

— Слушаю, хозяин!

— Вот что, Бахор! Спрячь оружие в сумку, выйди через черный ход на другую улицу, во дворе муллы возьми джип и следуй на нем в Жанаву!

Телохранитель Омана внимательно слушал, опустив чалму. Дуканщик продолжал:

— Там навестишь Дуктума, передашь приказ немедленно выслать в Аядское ущелье весь отряд. Задача следующая.

Оман что-то недолго говорил узбеку.

— Понял меня?

— Понял, господин!

— Езжай! Как только люди Дуктума займут позиции у высоты, доклад мне. Еще! Пусть Дуктум поддерживает связь с Амином. Непрерывно поддерживает.

— Я все понял!

— Иди с Аллахом!

Телохранитель удалился.

А Калинин с Ерохиным, выехав из Уграма, остановили БРДМ у арыка, окружавшего селение с южной стороны. Александр переключил рацию в режим «приема-передачи».

— Стена! Я — Олень!

— Рад слышать тебя, Олень! — ответил майор Гуреев. — Сработал ваш спектакль!

— Да? Ублюдок выходил на связь?

— Как только вы покинули дукан.

— Запеленговали корреспондента?

— Запеленговали. И знаешь, с кем вел переговоры Оман?

— С кем?

— С Амином, одноруким уродом, что руководил засадой у Караха.

Александр не выдержал: