Камерарий оторвал папу от неприятного чтения.

— К вам Томаш Бакоц, венгерский кардинал, — сказал он. — По очень важному делу.

— Бакоц? — брови Юлия удивленно поползли вверх. — Да как он посмел?!

Борьба Юлия с непотами Александра VI Борджиа была беспощадной. Венгерский кардинал получил свой сан от Борджиа в обмен на весьма доходные земли с серебряными рудниками. И Бакоца Юлий II планировал отлучить одним из первых.

— Примите его, Ваше Святейшество, — Ровенна многозначительно посмотрел на папу, — он раскаялся и хочет доказать вам верность, выдав участников тайного заговора, составленного против вас.

— Против меня уже составили заговор? — наигранно беспечно ответил Юлий. — Что-то они долго тянули. Ладно, пусть войдет. Но предупреди, у него не больше десяти минут.

Томаш Бакоц быстрыми мелкими шагами вошел в кабинет и низко поклонился понтифику. Тот не протянул ему руки и не дал коснуться края одежды. Вместо этого сурово указал на самый дальний стул.

Венгерский кардинал чуть переменился в лице, но нашел в себе достаточно смирения, чтобы унять гнев.

— Ваше Святейшество, — сказал он присев, — я приехал, как только получил вот это.

Кардинал Бакоц достал из рукава свиток и положил его на поднос подошедшего секретаря. Тот передал письмо папе.

— Я получил это позавчера, от известного вам Бернардо Биббиены.

Юлий развернул свиток, быстро пробежал глазами и вскочил из-за стола в ужасном гневе:

— Да как они смеют?!!

Он раздраженно швырнул бумагу на стол.

Бакоц сложил руки на животе и сказал:

— Пользуясь поддержкой французов, кардинал Джованни Медичи хочет собрать конклав в Сиене, чтобы отлучить вас и провозгласить себя папой. Я уверен в этом. Однако только французских кардиналов для этого недостаточно. Поэтому Медичи срочно ищут и других сторонников. Я, как верный слуга вашего преосвященства, отправился в путь, чтобы предупредить вас, как только получил эту бумагу.

Он кивнул на свиток.

Известие об альтернативном, по сути раскольническом Сиенском конклаве повергло Юлия в страшную ярость. Испанцы с французами заигрались, все кончится тем, что и те и другие обзаведутся собственным папой! Плохие новости и впрямь сыпались на голову понтифика как из чертова рога.

— Вы должны отлучить их и уничтожить, как еретиков и врагов истинной веры, — предложил Ровенна.

Юлий с тоской поглядел на своего камерария:

— Отлучить? Благодарю за верный способ нажить себе сразу двести тридцать врагов, которые пойдут до конца.

— Уж не собираетесь ли вы проявить христианское смирение? — желчно спросил Ровенна.

— Христианское смирение сейчас наше единственное оружие, — ответил папа. — Пожалуй, мне придется простить кардинала Джованни. Возможно, даже сделать его своим легатом. Есть новости от Рустичи?

— Да, сегодня утром пришло письмо. Вот оно, — Ровенна подал папе бумагу.

Юлий пробежал глазами неровные, узкие строчки.

— Хм… Так вот оно что… — он потер рукой подбородок. — Значит, мессере да Винчи вернулся к своим греховным опытам. Что ж… Это хорошо.

* * *

Узнав, что испанцы взяли Неаполь, а Биббиена от его имени собирает кардиналов на конклав в Сиене, кардинал Джованни Медичи упал в обморок. Когда он очнулся, то не мог говорить. У него тряслись все части тела. Он был не в силах произнести ни единого слова. На этот раз его секретарь зашел слишком далеко.

Когда кардинал наконец пришел в себя, то заорал:

— Я его повешу! Я выпущу ему кишки и заставлю их сожрать!

* * *

Джулиано Медичи только что увез Панчифику в монастырь святой Аннуциаты, во Флоренцию.

— Тамошний настоятель — отец Бартоломео, мой давнишний интимный друг, — сказал ему Джованни. — Он не откажет тебе в приюте на некоторое время.

В разговоре с братом кардинал кое о чем умолчал. Несколько дней назад он послал письмо мессере да Винчи. От его ответа зависела жизнь Панчифики. Девушка становилась все более и более «неудобной». Кардинал часто думал, что следовало бы совсем от нее избавиться.

Интрига, что затеял Пьетро, совсем вышла из-под контроля. Джованни уже не понимал, кто посвящен в тайну, а кто нет, кто какую игру ведет и чего хочет. Более того, кардинал начал понимать, какую страшную ошибку совершил, позволив Биббиене действовать свободно и бесконтрольно.

«От моего имени и с моего согласия…» — так было сказано в доверенном письме, что Джованни выдал своему секретарю.

* * *

Вошел слуга.

— Прибыл епископ Содерини, — сказал он. — Просит о встрече с вами. Говорит, что это срочно…

Кардинал не успел ответить. Франческо быстро вошел в кабинет.

— Джованни, ради всего святого, объясни, что происходит! — воскликнул Содерини, изображая сильнейшее волнение. — Я скоро умру от тряски! Я живу в карете! Я ношусь как проклятый туда-сюда между Неаполем, Флоренцией и Миланом, пытаясь хоть что-нибудь понять! Это касается той девушки?! Да?! Ты хочешь предъявить ее кардиналам?

Кардинал Медичи развел руками. Глупость его положения была отчаянной. Еще раз поклявшись про себя убить Биббиену самым жестоким образом, какой только сможет изобрести, он поднялся из кресла навстречу епископу.

— О какой девушке ты говоришь, Франческо? — спросил он, весьма натурально изображая удивление. — Что с тобой, мой драгоценный епископ?

— Брось, Джованни, — сердито отмахнулся тот, — я был в Монтефельтро, когда твой брат, мир его праху, привозил ее к Чезаре Борджиа. Мне все известно.

— Что ж, тогда ты более осведомлен, чем я, — с прискорбием всплеснул руками кардинал. — Видишь ли, мой бедный брат жил в плену ужасных фантазий. Не знаю, где он всего этого набрался. Должно быть, от Джулиано. Ты когда-нибудь слышал об ордене Магдалитов? Скорее всего, Пьетро попал под его влияние. Думаю, да. Увы, увы… Я знаю, что он верил, будто какая-то девушка является далеким потомком Иисуса и Марии Магдалины. Он помешался после их с Джулиано бегства из Флоренции. Помешался, это совершенно точно. Кстати, позволь заметить тебе, Франческо, что, хоть ты и поддержал меня при дворе Людовика, по отношению к моим братьям ты был беспощаден.

Содерини был слегка сбит с толку. Кардинал лгал легко и естественно. Его слова больше походили на правду, чем собственные мысли епископа о том, что является правдой на самом деле.

— Я прибыл в надежде на твою помощь, Джованни, — сказал он наконец. — Я был тебе другом и союзником все это время. И намерен помогать тебе и впредь. Последний раз прошу тебя — скажи, что стало с той девушкой? Кому ты намерен отдать ее? У тебя есть доказательства ее происхождения? Скажи мне, Джованни. Сейчас я должен принять решение, от которого, возможно, зависит моя жизнь.