Жалость к этому отголоску жизни заставила его согласно кивнуть.

— Риис знает, что делать. Он создал своим волшебством эти метки зверя. — Черты печального лица виднелись так явственно, что ему пришлось напомнить себе: это всего лишь отраженные радуги эфира, обиталища демонов и призраков. — Эти метки служат Риису, значит, они служат нам. Я не буду меняться, Лара. Пока не буду.

Горестные глаза Лары не отводили взгляда от его лица.

— Как же мы тогда уйдем?

— Тише. — Сладкое горе смягчило его голос. — Мы не можем уйти, Лара. Ты все время была права. Даппи Хоб меня использует. И сейчас приближаются его гномы.

Он слышал их леденящий душу визг где-то в туманной дали, где полаивали собаки. Казалось, пронзительный звук идет из подземных каменных туннелей, заглушенный слоями рыхлой земли, отдаваясь эхом в бронхах канализации и доносясь из водостоков.

— Не отчаивайся. — Он прислонился спиной к дереву и прислушался, что делается в парке. — У меня есть план. Есть туннель Чарма в тех болотах, что я видел в трансе, когда призма упала с Ирта. Это недалеко отсюда. Туда мы и пойдем. Фантом согласился и поплыл над газоном.

— На Ирте мы сможем предупредить колдунов. А с их помощью, быть может, найдем старого хозяина — Кавала. Он скажет нам, как победить Даппи Хоба. Это его голос вызвал меня из Извечной Звезды, чтобы найти и предостеречь тебя. Но я с тех пор его не слышала. Может быть, он был сном — чувство подсказало, что ты в опасности, а моя любовь придала ему форму памяти о его голосе…

— Лара! — Он подождал, чтобы она повернулась, и увидел знакомую остроту темного взгляда, лицо в озере темных волос. — Каждую ночь на Ирте я видел тебя во сне. Почему?

Она чуть улыбнулась:

— Ты знаешь сам.

— Мы были любовниками? Улыбка стала заметнее:

— Именно это тебе подсказали сны?

— Я тебя любил — и ты погибла.

Голос застрял в горле, не в силах произнести того, что он не помнил, что видел только в снах.

— Да, ты любил меня. — Образ Лары стал резче на фоне закопченного неба, и парк с каменными уступами и голыми деревьями сомкнулся вокруг них, как вокруг влюбленной пары.

Эту идиллию прервали крики с озера, и призрак растаял. Сначала Котяра увидел разбегающихся бегунов и роликобежцев, а потом заметил, кто за ними гонится. Гномы, белые, одетые в тусклый металл, то появлялись, то исчезали над сугробами, окружавшими озеро.

Котяра бросился бежать со всех ног. Его опережали инстинкты, ощупывая контуры тропы, неровности почвы, кусты.

Он не маскировался, надеясь отвлечь людей с пути наступающих гномов. Шляпа слетела, пальто распахнулось. Матери с криком закрывали своим телом детей. Гуляющие с собаками отскакивали назад, удерживая натянутые поводки. Кое-кому из собак удавалось сорваться с поводка и броситься в погоню, но за Риисом им было не угнаться.

Он кинулся вверх по склону без дороги, уводя гномов от людей. Он еще успел взбежать на гребень, заросший жесткой травой, когда долетевший до него топор запутал ему ноги и уронил плашмя на землю.

Гномы высыпали из кустов и схватили его. Бешено шипя, Котяра отбивался руками и ногами и угомонился только после удара древка между глаз.

Держа призму двумя пальцами, Даппи Хоб рассматривал ее на фоне облачного неба. Тусклое зимнее солнце застряло в ее гранях.

«Что такое душа?» — подумал он про себя.

Даппи Хоб сидел на краю крыши над Рид-стрит и держал призму так, чтобы блики отраженного света играли на толе у него за спиной. Один блик коснулся Котяры, распростертого навзничь на крышке вентиляционного люка, и человеко-зверь очнулся.

— Что такое душа, как не форма, сама себя создающая? — спросил вслух Даппи Хоб и улыбнулся через плечо своему пленнику.

Котяра сел, держась за голову — она раскалывалась.

— Больно? — Юноша поднял призму повыше и покатал между пальцами. — А ведь тебе повезло, что я питаюсь болью.

Пульсация в голове Котяры стихла. Он встал, тело было легким и воздушным.

— Где Лара?

— Она погибла, — рассеянно произнес Даппи Хоб, поднося призму к глазу. — Ее зарубили аборигены на Снежном Хребте в Папуа — Новой Гвинее. Ты там был, Риис. Ты должен помнить.

В груди Котяры теснился гнев.

— Что ты сделал с ее призраком?

— Призраки приходят и уходят. — Радужные блики окрашивали бледное лицо Даппи Хоба. — Ты же знаешь, как это бывает с мертвецами. Сначала ты их видишь, потом перестаешь.

С утробным рычанием Котяра прыгнул, выставив когти и оскалив клыки.

Даппи Хоб не шевельнулся. Он только произнес:

— Остановись.

Боль ударила Котяру изнутри и бросила на толь крыши. Он задергался, как пламя свечи на ветру, почти потеряв сознание. И боль исчезла.

— А могла и не исчезнуть, — сказал Даппи Хоб, все еще не отрываясь от призмы. — Могла длиться, длиться и длиться. Ты это знаешь. Я открылся тебе в Габагалусе. Это не была галлюцинация — разве ты не помнишь? Или решил забыть? Я — демон, который выбрал эту планету своим обиталищем и обитает здесь уже больше шести тысяч лет. Ты в моем царстве, Риис Морган. Что хочешь забывай, но не забывай этого — или боль будет длиться, длиться — и длиться снова.

— Убей меня.

Котяра скрипнул зубами, подтягивая все тело для отчаянного прыжка. Он не мог не действовать: на расстоянии удара когтя от него сидел кровожадный демон истории, жаждущий душ других миров. С треском разорвался толь, когда Кот прыгнул и полоснул когтями.

Изображение Даппи Хоба развеялось как дым, и прыгнувший Котяра пролетел сквозь эту иллюзию за край крыши. Он полетел без крика, вниз вдоль стен Трибеки к твердому бетону. Мелькнули мимо слепые окна, в масляной лужице отразились увеличенные метки зверя, размытые скоростью падения.

От удара он разлетелся брызгами яркой крови и осколками черепа.

Молния боли вырвала его из сна падения, и он очнулся на толе крыши на расстоянии удара когтя от безразличной спины Даппи Хоба.

— Длиться и длиться, — напомнил демон.

В бессилии выпустив и втянув когти, Котяра поднялся на колени. Шерсть на голове спуталась, на круглой морде блестели капельки пота.

— Я не буду тебе служить, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. — Сначала сломай меня.

— Я ведь тебе говорил, Риис, — ты уже мне служишь. — Даппи Хоб рассматривал хрустальную призму как подозрительный ювелир. — Подумай сам. Я нашел то, что искал — ты сам принес мне этот наговорный камень, спасибо. Не говоря уже о том, что ты был незаменим как антенна. Без тебя мы бы никогда не увидели Светлый Берег так ясно. Да вот, посмотри сам.