class="p1">– Криминалисты проверили второе тело по стоматологическим записям Джин Бердон, сделанным, когда она сидела в тюрьме, и только что пришли результаты. Совпадений нет. Это не она.

46

Роуз

Сентябрь 1980 года

Беда любви в том, что она ослепляет. А я была настолько ослеплена своими чувствами к Дафне, что у меня кружилась голова.

Я нарушила свое единственное правило, принятое после бегства от Виктора, – держать все при себе.

Но одна вещь не давала мне покоя.

Дафна знала обо мне слишком много.

А я, в свою очередь, слишком много знала о ней.

Ее украденная личность, ее дурная слава как Джин Бердон, ее тюремное заключение…

Я знала, что люблю ее, но могут ли наши преступления связать нас воедино? Будет ли нам трудно отвертеться в случае, если одна из нас донесет на другую?

Что случится с ней, если ее истинная личность станет достоянием общественности? За ней стали бы гоняться мстители. После выхода из тюрьмы она стала Шейлой Уоттс. Но сбросила эту личину в тот день, когда «утонула», так что теперь за ней не следили ни надзиратели, ни чиновники, присматривавшие за тем, чтобы она не совершила еще одно убийство. Не то чтобы я думала, будто она может это сделать. Я доверяла ей. В конце концов, мы обе теперь были убийцами. Но она во время совершения преступления была невинным ребенком, которым пренебрегали, над которым издевались, который вырывался из этого ада. В свои тридцать шесть лет мне следовало быть умнее.

Нет, если уж на то пошло, это Дафна имела надо мной власть. Она могла буквально направить полицию прямо к трупу.

Но я убеждала себя, что не могла поступить иначе, потому что наша любовь была настоящей: она была острой, истинной и непреходящей. Она никогда не дойдет до той стадии, когда кому-то из нас придется использовать наши знания в качестве эмоционального шантажа, чтобы заставить другого остаться. Дафна не манипулировала.

Она не играла в игры. Мне не нужно было волноваться.

Дафна не была похожа на Виктора.

По крайней мере, так я говорила себе тогда.

* * *

Это было прекрасное утро ранней осени, когда деревья только начинали сбрасывать листву. Тебе нравилось разбрасывать ногами эти листья по дороге в игровую школу; деревня выглядела очень красивой среди красного, золотого и коричневого. На улице было прохладно, но солнечно, и, после того как отвела тебя в школу, я решила пойти домой через лес, длинным путем. Там было спокойно, солнце пробивалось сквозь деревья, и, засунув руки в карманы своей дубленки, я почувствовала, что меня переполняет счастье. Когда завернула за угол на тропинку, ведущую к задней части коттеджа, я заметила, что кто-то стоит в нашем саду у каменной стены, отделявшей его от леса. Я остановилась, спрятавшись за толстым стволом дерева. Это была Дафна. И она была не одна. Она была с мужчиной. Мое сердце затрепетало, желудок стянулся в узел. Кто явился к нам на этот раз? Не очередной ли журналист, намеревающийся выяснить истинную личность Дафны?

Я подумала, что это, возможно, Шон, один из работников фермы. Я никогда с ним не встречалась, но Дафна, судя по всему, очень сдружилась с ним на работе. Иногда он отдавал ей всякое – лишние яйца, банку краски, пинту молока… Я надеялась, что он не берет все это незаконно, но Дафна сказала, что Шон «в порядке», – что, с ее точки зрения, было довольно высокой оценкой. Мне приходило в голову, что она ему нравится, но я доверяла ей. Я знала, что она любит меня.

Однако когда я присмотрелась, то увидела, что это был Джоэл. Ветерок доносил до меня их голоса.

– Я думаю, тебе пора идти, – услышала я слова Дафны.

И уже собралась выйти из-за дерева. Неужели он снова домогается ее? Но его ответ заставил меня замереть на месте.

– Я не понимаю, зачем ты придумала эту ложь обо мне, – сказал Джоэл, в отчаянии разводя руками. Даже со своего места я видела на его лице искреннее недоумение. – Мы с Роуз были друзьями, а теперь она не разговаривает со мной вот уже несколько месяцев. Если я вижу ее на улице, она избегает меня.

– Это ее право.

– Ты настроила ее против меня, выставив меня каким-то развратником…

– Не будь смешным.

– Я никогда не приставал к тебе. Я никогда не домогался тебя. Единственное, что я сделал, – это рассказал тебе о своих чувствах к Роуз. Ты поэтому придумала все это? Чтобы помешать нам сблизиться?

– Заруби себе на носу, что она не заинтересована в этом и никогда не будет заинтересована, что бы я ей ни сказала, – прошипела Дафна. Гнев на ее лице удивил меня. Обычно она была такой спокойной, такой беззаботной… Я всегда восхищалась ее терпением, ее добротой. Конечно, Дафна не была святой. Она была нервной, как и я. Она сердилась из-за несправедливости и неравенства. Она была независимой и сильной. Но никогда не была мелочной или несправедливой – так я всегда полагала. Но если Джоэл говорил правду, если она солгала относительно его приставаний, то это было очень манипулятивным поступком.

– Но ты ведь этого не знала, не так ли? Тогда – не знала. Ты подумала, что я тоже могу ей нравиться, и решила воспрепятствовать этому. Дафна, ты могла одурачить всех вокруг своим смиренным видом, но я вижу тебя насквозь.

– Почему бы тебе просто не отвалить? – фыркнула она. – Оставь нас в покое.

Я вдохнула так резко, что у меня заболела грудь. Я ждала реакции Джоэла. Но он только печально покачал головой.

– Надеюсь, ты не используешь ее. Она хороший чело век.

– Конечно, нет.

Джоэл посмотрел в сторону коттеджа.

– У тебя здесь все хорошо… Крыша над головой. Любовь. Готовая семья.

Дафна сложила руки на груди. На ней были мешковатый джемпер желтовато-коричневого цвета и кремовые бриджи, которые я купила ей на день рождения. Ее волосы начали отрастать и теперь были до плеч, но она сохранила их темными. Мне это нравилось. Ее щеки раскраснелись от холода, а глаза горели от напряжения. Она выглядела прекрасно.

– Я люблю Роуз.

– Надеюсь, что любишь.

– В тебе говорит ревность.

– Возможно, да.

Дафна ковырнула землю носком моего резинового сапога – она надевала их на работу.

– Так вот, она никогда не заинтересовалась бы тобой, что бы я ни говорила.

Джоэл вздохнул.

– Но, по крайней мере, мы бы остались друзьями. Или ты против этого тоже?

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.