Юваль Ной Харари писал: «Нынешняя революция в науке и технологиях дает понять: дело не в том, что алгоритмы и телевизионные камеры способны манипулировать аутентичными индивидами и аутентичной реальностью, а в том, что аутентичность – миф. Люди боятся оказаться запертыми в матрице, но не понимают, что уже заперты в матрице своего сознания, которое, в свою очередь, заперто внутри еще большей матрицы – человеческого общества с его бесчисленными вымыслами».

Если вы проанализируете множество способов, с помощью которых мир манипулирует вами, то в итоге поймете, что ваша внутренняя идентичность – сложная иллюзия, созданная нейронными сетями. На самом деле все чувства и переживания находятся в теле и мозге. Боль остается болью, страх страхом, а любовь – любовью, даже в матрице. Не имеет значения, чем вызван страх: группой атомов во внешнем мире или электрическим сигналом, которым управляет компьютер. И если вы хотите исследовать реальность вашего разума, то можете сделать это как внутри матрицы, так и снаружи.

Люди завоевали мир не столько благодаря изобретению орудий труда, сколько благодаря манипуляции разумом других. Разум – не субъект, по своей воле формирующий исторические события и биологическую реальность, а объект, который эволюционирует под влиянием истории и биологии.

* * *

Кино и театр имеют свои ниши в будущем, особенно при увеличении образованного и культурного населения. Мы ждем появления новых гибридных фьюжн-шоу и направлений в кинотеатральном искусстве: VR, AR, новые спецэффекты и новые материалы.

Человек может воспринимать объекты искусства разными способами:

– через призму божественного присутствия и озарения;

– либерально, когда каждое человеческое переживание привносит в мир что-то уникальное и обогащает его новым смыслом;

– с помощью коллективного социалистического подхода;

– используя инструментарий эволюции и иерархию переживаний.

* * *

Открывая Новый Лувр в Абу-Даби, французский президент Эмманюэль Макрон обозначил значение момента: «Друзья, здесь начинается борьба за поколение, за нашу молодежь. В этот бой мы вступили, чтобы победить, поскольку на нашей стороне красота мира».

В современном мире надо больше внимания уделить развитию новых видов деятельности человека на стыке естественных и гуманитарных наук. Особенно интересно появление новых видов искусства в этой пограничной области. Уже сейчас можно дополнять классические картины новыми цветами и запахами, – раньше эти технологии были недоступны.

Это касается и музыкальных произведений. Например, можно послушать классическую музыку в исполнении… летучих мышей на ультразвуковых волнах.

Думаю, что очень популярны были бы диалоги муравьев на языке феромонов с синхронным переводом на человеческий язык.

Пикассо считал, что «искусство – это ложь, которая помогает понять нам правду». А Михаил Эпштейн называл эроикой сочетание сознательной героики и подспудной эротики. Авангардное искусство – «это и есть бессознательная форма религиозности, которая может сочетаться с сознательной религиозностью или сознательной индифферентностью, даже атеизмом».

По мнению Михаила Эпштейна, «авангард – это и есть искусство построения образа методом его деструкции, отслоения от зримой, кажущейся поверхности мира… это реализм апокалиптического века, осознавшего призрачность всякого устроения мира себе и для себя, апокалиптический реализм».

* * *

Представления Фридриха Ницше о нигилизме («Бог умер. Мы убили его») пленили многих его современников, некоторые даже обвинили его идеологию в двух мировых войнах.

Важнейший посыл Ницше заключается в том, что не существует перспективы, стоящей вне жизни или выше ее. Нет привилегированной точки зрения, абстракции или силы вне известного нам мира; нет ничего за пределами этой реальности, вне самой жизни; нет трансцендентного, метафизического. По этой причине люди не вправе выносить собственные, претендующие на универсальность, суждения о существовании: «ценность жизни не поддается исследованию… не существует фактов, есть только интерпретации».

Ницше считал, что мы боремся за господство над хаосом вне и внутри нас и ведем интенсивный тип существования, и это единственная цель, к которой мы можем стремиться в жизни, здесь и сейчас.

В основе нашей этики должно стоять стремление к такой интенсивности любой ценой: мы в долгу только перед самими собой. Разум играет важную роль в нашей жизни: он помогает понять, что многие наши желания иррациональны, и это не делает их более сильными и ценными, нам надо сдерживать их и мудро выпускать на волю, чтобы они не противоречили друг другу. Такая рационализация страстей, по мнению Ницше, придает духовность существованию.

Ницше утверждал, что спасение нельзя поместить где-либо «вне пределов здесь и сейчас»: «Бог становится формулировкой, позволяющей всячески клеветать на “здесь и сейчас” и всячески лгать о мире ином». Он перелагал поставить «доктрину вечного возвращения» на место религий, подразумевая, что спасение может быть только земным и оно «вшито в переплетение тех сил, которые составляют ткань жизни».

Доктрина вечного возвращения – это стремление жить так, чтобы ты захотел прожить такую же жизнь снова: «Каждая радость желает вечности. Хорошая жизнь такова, что ей удается осуществляться в данный момент, без указания на прошлое или будущее, без осуждения или избирательности, в состоянии абсолютной легкости и при решительной убежденности в том, что нет никакой разницы между сиюминутным и вечным». Ницше призывал «занять дионисийскую позицию относительно бытия, выбрать жизнь только в тех моментах, которые мы желали бы проживать снова и снова, в бесконечном повторении».

Провозглашение Ницше идеи о смерти бога и обсуждение новых философских концепций оказали значительное влияние на интеллектуальные и культурные слои европейского населения и породили период большого сомнения.

Карл Юнг считал, что идея Ницше о сверхчеловеке была «той частью человека, которая заняла место Бога». Дженнифер Майкл Хехт даже утверждает, что период 1800–1900 гг. «бесспорно представляет собой лучше всего задокументированный во всей истории человечества момент широкого распространения сомнения». Это великое сомнение стало основой для новых идей, концепций и эволюции общества: «Самые образованные скептики понимали, что время подвергать сомнению религию уже прошло: настало время строить нечто такое, во что действительно можно верить, строить новый лучший мир. Они полагали, что этот мир будет лучше потому, что те деньги и силы, что ранее тратились на религию, теперь будут направлены на производство еды и одежды, на медицину и идеи. Они также думали, что смогут все понимать гораздо лучше, чем любые их предшественники, поскольку устранили важное препятствие для понимания».

Коллум Браун представил свое понимание процесса секуляризации, провозглашенного Ницше, введя понятие «дискурсивное христианство». Это форма религиозной идентичности, влияющая на поведение человека, его приватные аспекты личности, речь, стиль одежды и тонкие грани социального взаимодействия, которые передаются из уст в уста.