— Судя по рассказам Ромы, Коляна поберечь бы от таких новостей, — покачала головой Лея.

— Ну а что тогда? — спросил я. — В сон мы к Рыжему снова не пойдём. Даже к Хельге. И некому, и не выйдет ничего, и ну его на хрен.

— Тут ты прав, проблему нужно решать в реале, — согласилась Лея и пристально посмотрела на меня. — Поэтому я рассказала Вадиму. Он поможет.

— Э-э-э, — я не успел сформулировать мысль, и Лея, сделав невинное лицо, быстро продолжила:

— Ну, ты мне рассказал, а я Вадиму. Мы — команда, даже если Колян из-за каких-то своих внутренних блоков не хочет с нами делиться — плевать. Мы должны помочь. Я так считаю. Видно же, что в ограниченном составе мы не справляемся.

— Согласен, — махнул рукой я. В конце концов, мы точно из таких же соображений рассказали Лее. — Просто я не понимаю, как нам поможет Вадим. Он их хотя бы видел?

— Не, не видел, но он всё узнает и придумает план, — заверила меня Лея. — Вот зуб даю.

— Ничего себе, и сколько это займёт по времени? — спросил я.

— Он говорит, к выходным будет план действий. Давай просто подождём, — попросила Лея.

— Вот это у тебя уверенность! — удивился я. — А Оля знает? Может, уж и её с Денисом тогда подключить, раз такое?

— Не-не-не, — Лея протестующе замахала руками, задела ложечку и выбила её из чашки. Та со звоном улетела куда-то под стол. Я проводил ложку взглядом и спросил:

— Это почему?

— Вадим сказал не втягивать в это Олю. Денису тоже не скажем — они вместе работают, проговорится.

— Начинается, — я вздохнул. Только вот всё начало налаживаться, секреты эти от своих же замучили, и вот… — Она ведь тоже практик. Обидится потом.

— Нас Вадим убьёт, если расскажем. Тоже в реале! — Лея с треском разломила лежавшую перед ней печеньку. — Знаешь, как ребятам досталось, когда он узнал про тот эксперимент? Когда ведьма вас затащила в пещеру?

— Ну ё-мое, — пришла моя очередь махать руками. — Он же серьёзный маг вроде. Как будто не знает, что и такое может быть.

— Честно, — Лея сощурила глаза, чуть увела взгляд влево. — Мы до тебя и не знали, что такое может быть. Сновидели, медитировали, сказками о силе делились. А когда ты пришёл с такими историями, никто и не поверил, кроме Коляна и, видимо, Ромы. Теперь понятно, почему.

— И Дениса, который понял мою проблему по-своему, — добавил я, ошарашенно глядя на Лею. Она точно говорила правду, микродвижения глаз не обманешь. — Неужели вы думали, что я это всё выдумал?!

— Да нет, не совсем. Как бы тебе объяснить, — Лея пожала плечами. — Степени веры, они бывают разными. То есть мы верили, что-то такое есть, но не настолько.

— Это как это понимать?

— Ну, если я скажу тебе, что умею летать, ты не поверишь, пока не увидишь, — девушка вопросительно посмотрела на меня, и я пожал плечами. — А если скажу, что могу осознаться во сне, в это уже легче поверить. Вот вроде того.

Лея вздохнула и пояснила:

— То есть мы верили, что с тобой что-то происходит во сне, но в то, что тебе при этом угрожает смертельная опасность, — нет.

— Ну спасибо, — несмотря на то, что всё уже закончилось, мне всё равно стало обидно.

— Вот более распространенный пример: многие верят в бога, в церковь ходят. Свечки ставят на всякий случай. Но если копнуть поглубже, сколько из них истинно верующих? Да среди священников если половина наберётся, и то хорошо. Мы привязаны к материальному миру и верим, в первую очередь, только тому, что можем увидеть или почувствовать.

— Но вы ведь эзотерики, это не навязано религией вам со стороны, — удивился я. — Сами собираетесь, делитесь теми же сказками о силе.

— Собираемся. Но есть границы веры, и у каждого они свои, — пояснила Лея. — Эзотерика во многом — вопрос веры, пока ты не поверишь, то не почувствуешь, не увидишь. Но как поверить в то, чего не видишь и не чувствуешь? Замкнутый круг. Поэтому мы часто играем в это, как в сказку, на каком-то уровне допускаем, что это может произойти. Начинаем вовлекаться в сюжет этой сказки, и она постепенно становится реальностью. Вписывается в наше описание мира. Открывает новые горизонты. Ты был нашей сказкой и стал реальностью.

— Ясно, а меня в эту реальность втянула ведьма через какой-то обряд, когда я был мелкий и во всё подряд верил, — заключил я.

— Точно! — кивнула Лея. — Как говорил один очень известный маг, «если бы у вас была вера хотя бы с горчичное зерно, вы бы могли свернуть горы».

— Ну, теперь вера у нас есть, — заметил я. — Горы свернём?

— Обязательно! — улыбнулась Лея.

На следующий день утром девушка написала мне, что Вадим взял билеты в Москву, и в субботу мы «пойдём на дело». Так и написала, «на дело», значит, на некромантов.

Я зевнул и бросил телефон на кровать. Ничего путного не снилось, снова сумбурные кошмары. Отголоски анахатного блока, в котором я пытался разобраться, но не довёл дело до конца. Вытащить бы крюк, только как его вытащить, если он связан с такой глубокой темой. Тут не Нина Санна, не пойдёшь, не извинишься. И кошмары всё снятся и снятся. В лаборатории меня видеть не желали, с Леей я только что общался и упустил возможность рассказать. Да и голова у неё занята другой нашей проблемой. А тут внутренние сны.

Вечером после тренировки я решил всё же поделиться своими кошмарами с Аржаной, не вдаваясь в подробности про Лидуню и блок. Мы не спеша шли по ночной улице, ловя прохладный и свежий после душного зала воздух. Аржана цокала маленькими каблучками, сунув руки в карманы кожаной куртки, и внимательно слушала мой рассказ. Я опустил все страдания и успел рассказать суть за половину дороги до метро.

— Сочувствую, — девушка грустно покачала головой. — Пережить смерть матери в детском возрасте — это большая травма. Ты так и не отпустил мать, потому что не попрощался тогда по-настоящему. Дети не до конца понимают, что такое смерть, и ты обиделся, что мама тебя бросила. Хуже того, ты не видел ритуал похорон, и её переход в другой мир не отметился в сознании.

— Ну, отец считал, что это меня травмирует, и я его понимаю, — заметил я.

— Ну, он по-своему прав, — кивнула Аржана. — Но ритуалы важны для нашего подсознания. Ты сейчас умом взрослого человека понимаешь, что она умерла, а там, на уровне подсознания, остался маленький брошенный ребёнок.

— И что теперь с этим делать? — спросил я.

— Быстро этот вопрос не решить, слишком глубокая травма, — произнесла Аржана. — Но есть варианты, как к этому подступиться. Во-первых, ты можешь погружаться в эту ситуацию вновь и вновь и смотреть уже другим взглядом. У твоего Кастанеды описано, перепросмотр, кажется.

— Ага, — кивнул я.

Хорошая техника, жаль, что я её уже делаю и что-то ни черта не помогает. Скорее, она и вызвала эти сны.