* * *

В Браззавиле капрал Мутинелло получил свое боевое крещение, он впервые своими ушами услышал свист реальной, а не холостой пули. Хотя он был отлично подготовлен, но оказался не готов к представшей перед его глазами трагической картине. Картине, которую немногие в сегодняшнем мире могут себе представить. В то время как он и его товарищи бежали по улицам, пытаясь найти французские семьи, которые должны быть спасены, он видел, что местные жители оставались под огнем враждующих сторон. Мать с ребенком на руках подошла к сержанту — командиру боевой группы, пытаясь обратиться за помощью, в это время мальчик лет пяти бросился к ней в поисках убежища от автоматных очередей. Пораженный пулей ребенок рухнул, хватаясь в последнюю секунду своей жизни за юбку своей мамы. Другие дети бежали, не зная куда, спасаясь от ужаса, овладевшего улицей, на которой они еще недавно так беззаботно играли.

У сержанта было задание, и он должен был выполнить его. Он знал, что ничего не мог сделать для этих оказавшихся в огне гражданской войны подвергавшихся опасности людей, и он двигался вперед, глядя на тех, кого должен был забрать в аэропорт. Если бы хоть на секунду он отвлекся от своей цели, пытаясь помочь женщинам и детям, миссия была бы обречена на провал, и сержант поставил бы под угрозу жизни своих коллег. Поэтому он продолжал бежать, ища самую безопасную дорогу для своей части и беженцев, которых был обязан спасти.

Мутинелло, однако, задержался, пытаясь перетащить перепуганную женщину с маленьким ребенком на руках к ближайшему дому. Женщина кричала и бессвязно что-то говорила, указывая на своего умирающего ребенка, который все еще сжимал ее юбку.

— Что ты делаешь! — крик сержанта оторвал Мутинелло от того, что он делал. — Не теряй ни минуты, дерьмо, мы не можем спасти мир! У нас есть задача, и мы должны выполнить ее! Все за мной и быстрее!

Группа отошла от места боя и продолжала искать иностранных беженцев. Сначала она наткнулась на группу монахинь, которые уже собрали багаж и молились за пожилую сестру ордена. Она просила оставить ее и двигаться дальше. В то время как монахини уговаривали ее последовать за солдатами, фельдшер боевой группы и Мутинелло аккуратно в считанные секунды положили ее на носилки, и группа поехала в аэропорт. Все благополучно прибыли, и сержанту удалось избежать огня противника. Сестры были помещены в базовый лагерь и ждали самолета, который прилетел из Габона, чтобы вывести их из этого ада.

Второй контакт был с несколькими французскими семьями, которые были в панике, и их передвижение было гораздо сложнее, чем монахинь. Враждующие войска вступили в бой на улицах, и напряжение увеличивалось. Люди прятались по домам, и у них оставался один-единственный выход — молиться, что ракеты не попали в них. Пальба была беспорядочной, и царил хаос. Время было неподходящим для эвакуации беженцев, так как во время боя не было возможности обеспечить безопасный путь в аэропорт. Сержант спрятал гражданских лиц в доме африканской семьи, оставив с ними пару легионеров, и продолжил поиск других беженцев. Почувствовав себя в безопасности, люди начали расспрашивать коммандос, что произошло с их домами, автомобилями и другим имуществом.

— Наша миссия — доставить вас живыми в аэропорт, остальное не наше дело, — коротко ответил капрал, который остался защищать гражданские лица.

Эти слова снова вернули беженцев к действительности, и они осознали, что самое ценное, что у них было на данный момент, была именно жизнь. Группа, шедшая с сержантом, попала под обстрел армии Паскаля Лисубы, которая приняла их за наемников противника. Легионеры были обучены отвечать на огонь и в считанные секунды заняли позиции. Началась ожесточенная перестрелка, и солдаты Лисубы пожалели, что осмелились напасть на небольшую группу спецназовцев.

Снайпер убил двух пулеметчиков, а базука LRAC выстрелила противотанковыми ракетами в две бронированные машины, на которых двигались африканцы. Сержант связался по радио с командиром в штаб-квартире в аэропорту и после предоставления рапорта о ситуации получил приказ прекратить огонь и уйти с поля боя. Командиры миссии собирались отправить еще несколько бронированных VAB, на которых можно было эвакуировать беженцев. В то время как офицеры пытались установить связь с вооруженными силами Конго и начать переговоры с генералами, десантники покинули поле боя. В их бронированный автомобиль попал снаряд, и им пришлось идти пешком до места, где они оставили беженцев. Был час дня, и столбик ртути показывал 40 градусов. Ребята из CRAP были в бронежилетах, каждый из которых весил свыше пятнадцати килограммов. Несмотря на африканскую жару и груз, они двигались быстро.

Боевая группа Мутинелло была примерно в 200 метрах от дома, где были спрятаны беженцы, когда очередная пулеметная очередь перегородила им дорогу. На этот раз это были мятежники, которые поддерживали Нгессо и Кабилу, так как стреляли с разных сторон, и не было никаких танков или бронемашин, которыми располагала армия диктатора. Эти люди стреляли по всему живому. Один дом был охвачен огнем, и из него начали выскакивать люди. Выстрелы заглушали крики женщины, которая бежала посреди улицы с двумя детьми.

Легионеры заняли позиции метрах в пятьдесяти от горящего дома. На этот раз они не ответили на огонь, так как мятежники стреляли без разбора и пули не достигали места, где они укрывались. Как только легионеры подумали, что можно продолжить вывод, выстрел противотанкового гранатомета (RPG) попал в дом по соседству. Снова послышались крики, и еще больше людей выскочили на улицы и побежали к дому, где укрывались ребята из CRAP. Отданный сержанту приказ был лаконичен: «Не вмешиваться в войну! Быстро уйти!»

Следующие выстрелы свалили с ног мужчину и женщину прямо на пороге дома. Они сплелись друг с другом, пошатнулись и упали перед окном, из которого Мутинелло наблюдал за происходящим на улице. Женщина была мертва, а ее муж тяжело ранен. С усилием он встал и сказал что-то на каком-то африканском наречии. Следующая очередь ударила его в спину, и он упал на колени. Мутинелло встал и посмотрел на сержанта, который приказал скрыться и не двигаться. Выстрелы раздавались из разных домов в верхней части улицы, и снайпер не был уверен, что нашел точное расположение повстанцев. Он взял на мушку гранатометчика. Но в это время раненый начал кричать и схватился за оконную раму. Он поднялся из последних сил и встретил взгляд Мутинелло. Из его криков капрал ничего не понимал, но его глаза ясно молили о помощи. Легионер стоял неподвижно, наблюдая за движением на улице. Девочка и мальчик подбежали к умирающему мужчине, который был, вероятно, их отцом. Они встали у окна и пытались поднять его. Девочка вдруг заметила капрала и замерла. В ее черных глазах был виден великий страх. Пули засвистели снова, и на этот раз Мутинелло увидел, как девочка упала рядом с отцом. Она была ранена в ногу, младший братишка закричал полным ужаса голосом.

Это был первый бой капрала и его крещение огнем, о котором он столько мечтал, но в тот момент он давал себе отчет, что никогда не представлял себе все именно так. Вокруг него погибали невинные люди, а приказано было не вмешиваться. Он шел с желанием спасать гражданских лиц, а видел, как умирают невинные люди. В такой момент в голову человека приходят менее чем за секунду тысячи вопросов, на которые никто не может ответить. «Об этом ли я мечтал? Кто может помочь? Кто избран Богом быть спасенным мной? Почему эти люди воюют? Почему стреляют в детей? Зачем я здесь?» Легионеры не имели права думать. Они пришли сюда, чтобы выполнить свою миссию, и не должны были отклоняться от нее. Нервы молодого капрала напряглись, уровень адреналина достиг максимума. Девочка по-прежнему смотрела на него. Она не кричала, но ее темные глаза, из которых текли слезы, были наполнены ужасом. Капрал не удержался и выскочил. Послышался сердитый крик сержанта: “Putain de merde!” — «Что ты делаешь?» Он подбежал к окну, где несколько минут назад стоял Мутинелло, и увидел, что капрал своим телом прикрыл раненую девочку и ее младшего брата. Сержант вскочил на окно, крича снайперу: «Прикрой нас!»