Представления, существовавшие в XIX в., сегодня кажутся нам странными: как женщин могли заставить верить в то, что менструация, мастурбация, беременность и менопауза являются болезнями? Тем не менее теперь женщин заставляют поверить в то, что некоторые совершенно здоровые и нормальные части их тела нуждаются в коррекции, и они в это верят, и никто не желает дать трезвую оценку этому ужасающему явлению.

Новый взгляд на женское здоровье и красоту и интерпретация их как болезни и уродства укрепляет свои позиции, не встречая ни малейшего сопротивления. С XIX в. общество негласно поддерживает все усилия медиков в этом направлении, и поскольку эта деятельность так важна для общества, то в области косметической медицины и пластической хирургии проводится меньше проверок, чем в любой другой медицинской отрасли. Средства массовой информации либо открыто поддерживают эту ситуацию, либо относятся к ней толерантно.

Целью викторианского культа женской неполноценности был контроль над женщинами со стороны общества. Но в этом культе присутствовала такая же двойственность, как и в культе «красоты»: женщинам он давал возможность избавиться от тягостных сексуальных обязанностей, избежать опасностей деторождения и завладеть вниманием отзывчивых врачей, а для правящих кругов это было политическим решением проблемы, не менее удобным, чем «железная дева». Как отмечает французская писательница Катрин Клеман: «Истерия [была] позволена, потому что она не влекла за собой общественных и культурных перемен. Для патриархального уклада было гораздо безопаснее поддерживать недовольных женщин и позволять им выражать свое недовольство через психосоматическую болезнь, чем дать им возможность бороться за свои экономические и юридические права». Обществу было необходимо, чтобы праздные образованные женщины среднего класса не боролись за свои права, а превратились в «больных» и страдали от навязанной им ипохондрии как от реального заболевания. А сегодня общество хочет от женщин, чтобы они чувствовали себя уродливыми и вследствие выработавшейся у них заниженной самооценки действительно мучились из-за своего «уродства».

Эстетические хирурги извращают новое феминистское определение здоровья как красоты, превращая понятие красоты в здоровье. Благодаря этому, что бы они ни продавали, все продается как здоровье: голод — это здоровье, боль и потеря крови — это тоже здоровье. В XIX в. «красивыми» считались страдание и болезнь: идеалом были чахоточные женщины с их полуприкрытыми веками, жемчужно-бледной кожей и воспаленными губами. В наше время средства массовой информации поэтизируют анорексию. В викторианскую эпоху идеализировали «красивых» истеричек, падающих в обморок перед врачом-мужчиной. Теперь же книги по психиатрии учат врачей восхищаться «спокойным и красивым» лицом женщины, находящейся под наркозом и подвергшейся лечению электрошоком. Сейчас СМИ воспевают как идеал женщину после косметической операции, а журналистика викторианской эпохи ориентировалась на сентиментальный образ женской слабости, нездоровья и смерти.

В XIX столетии нормальная активная женская деятельность, особенно та, что могла привести женщин к власти, была классифицирована как «уродливая» и болезненная. Если женщина будет слишком много читать, ее матка начнет «атрофироваться». Если она все же продолжит читать, ее репродуктивная система окончательно выйдет из строя, и, согласно медицинским заключениям того времени, «мы получим омерзительный и бесполезный гибрид». Менопауза изображалась как последний удар судьбы: «смерть женщины в женщине». Окончание женской репродуктивной жизни было таким же сильным и глубоким психологическим потрясением, как и ее начало, и воспринималось женщиной так, будто «мир перевернулся с ног на голову».

В викторианскую эпоху участие в общественной жизни, получение образования и найм на работу изображались как то, что приводит женщин к болезни: «жаркие помещения, угольное отопление, газовое освещение, работа допоздна, жирная пища» должны были превратить их в инвалидов. Сегодня, как написано на этикетке от крема, «центральное отопление, загрязнение воздуха, флуоресцентное освещение и т.д.» делают нас «некрасивыми». В викторианскую эпоху выступали против получения женщинами высшего образования, с воодушевлением придумывая, какой урон это нанесет их репродуктивным органам. Фридрих Энгельс утверждал, что «длительная работа нередко приводит к деформации таза», и считалось само собой разумеющимся, что «получение женщинами образования сделает их бесплодными» и сексуально непривлекательными: «Если женщина проявляет интерес к наукам, это значит, что с ее сексуальностью что-то не так». Люди викторианской эпохи думали, что освобождение женщин из «домашней тюрьмы» лишит их женственности, а сейчас нас призывают поверить в то, что свобода от мифа о красоте убьет нашу красоту.

«Жизненно важная ложь» очень живуча. Так, представления медиков о контрацепции менялись в зависимости от общественных настроений: врачи викторианской эпохи утверждали, что использование любого вида контрацепции ведет к «быстрому развитию раковых заболеваний, бесплодию и нимфомании». Мало того, это может привести к мании, грозящей суицидом. До 1920-х гг. считалось, что контрацепция «определенно опасна для здоровья» и влечет такие последствия, как бесплодие и «психическая дегенерация в следующем поколении». Но когда обществу понадобились сексуально доступные женщины, то вопросы безопасности и побочных эффектов контрацепции были отброшены в сторону и женские журналы стали публиковать восторженные статьи, в которых говорилось о том, что «волшебная пилюля» поможет женщинам сохранить молодость и сделает их более «сексуальными».

Точно так же хирурги — и женские журналы, зависящие от рекламодателей, — по-новому интерпретируют свободу от мифа о красоте как болезнь. Реклама «священных масел» взяла на вооружение терминологию из медицинских журналов и испытанный ими прием, когда публикуются фотографии «до» и «после»: сначала «болезнь», а затем «излечение от нее». Elizabeth Arden обладает «самой совершенной лечебной системой этого столетия», как будто старение требует применения химиотерапии. «Научно подтвержденное» ночное восстановление от Est6e Lauder происходит при помощи медицинского шприца и баллонного катетера, как при переливании крови или при применении наркотиков. Vichy позволяет вашей коже «восстановиться». Clarins говорит о «рецидиве». Elancyl представляет жир как «болезнь», которая «уродует». Доктора выписывают рецепты, a Clarins предлагает «рецепт красоты», Clinique — «рекомендации». Специалисты по раковым заболеваниям говорят о «регрессе» заболевания, и то же самое делает Clinique, советуя «продолжать лечение».

В 1985 г. Евгения Чандрис в книге «Синдром Венеры» (The Venus Syndrome) назвала большие бедра и ляжки «медицинской проблемой», а описывая статуи плодородия эпохи палеолита, заявила, что «эта проблема мучает женщин еще с тех пор». «Эта проблема», разумеется, стала досаждать женщинам, но только тогда, когда ее назвали проблемой, и это произошло на нашем веку.

Женский жир изображается так, будто это не только мертвая, но еще и онкогенная субстанция. Люди, жившие в викторианскую эпоху, характеризовали любую деятельность, связанную с репродуктивностью, как нездоровую, а сегодняшние эстетические хирурги характеризуют как нездоровые любые следы репродуктивной деятельности на теле женщины — растяжки, отвисшую грудь, грудь, которая выкармливала ребенка, постнатальный вес, который в любой культуре равняется примерно 4,5 кг за одну беременность. Очевидно, что получение образования никогда и никак не влияло на женские яичники, а грудь рожавшей женщины не теряет своей чувствительности. Она также не перестает нормально функционировать, наоборот, она выполнила свою основную функцию — лактацию. Но косметические хирурги описывают грудь после родов так же, как в викторианскую эпоху описывали яичники образованных женщин — как «атрофированные» — термин, которым лечащие врачи характеризуют нефункционирующие мышцы при параличе. Они называют здоровую плоть взрослой женщины «целлюлитом» — это придуманное «состояние» женского тела, название которого американки узнали в 1973 г. благодаря журналу Vogue. Считается, что целлюлит «деформирует фигуру», «является непривлекательным» и «образуется в результате загрязнения организма токсинами», однако до 1973 г. проявления целлюлита были чем-то совершенно нормальным для женщины.