Кивнув ей, Верна повернулась к послушницам, которые во все глаза смотрели на аббатису.

— Как продвигается ваша учеба?

Дрожа как осиновые листья, девушки присели в реверансе.

Залившись краской, одна из них ответила:

— Очень хорошо, аббатиса.

Верна вспомнила, как когда-то Аннелина точно так же заговорила с ней и даже ей улыбнулась. Верне тогда показалось, что с ней говорит сам Создатель. В воспоминании об этой минуте она еще долгие годы черпала силы.

Наклонившись, Верна притянула к себе обеих девушек и поцеловала каждую в лоб.

— Если будет необходимость, не бойтесь обращаться прямо ко мне. Для этого я здесь нахожусь и люблю вас, как всех чад Создателя.

Девочки просияли и снова сделали реверанс, на сей раз гораздо увереннее. Круглыми глазами они смотрели на золотой перстень у Верны на пальце. Как полагается, они поцеловали собственные кольца, шепча молитву Создателю. Верна сделала то же самое. Глаза послушниц округлились еще больше.

Верна протянула руку.

— Не хотите ли поцеловать кольцо, символизирующее Свет, за которым все мы следуем?

Послушницы по очереди опустились на колено и поцеловали перстень с изображением восходящего солнца. Верна положила им на плечи руки.

— Как вас зовут?

— Элен, аббатиса, — представилась одна.

— Валерия, аббатиса, — выговорила вторая.

— Элен и Валерия. — Верне не потребовалось напоминать себе, что следует улыбнуться. — Запомните, Элен и Валерия: хотя многие знают больше вас и могут научить вас разным вещам, нет таких, кто стоит ближе к Создателю или дальше. Даже я. Мы все — его дети.

Послушницы ушли, а Верна еще раз улыбнулась и помахала рукой им вслед.

Оставшись вдвоем с Фебой, она прикоснулась к холодной металлической пластинке в стене. Огромная дверь, представляющая собой гигантский каменный монолит, с грохотом сдвинулась с места. Пол задрожал. Главный вход в хранилище закрывался крайне редко. Только при чрезвычайных обстоятельствах и только аббатиса могла его запечатать. Верна шагнула вперед, и дверь закрылась у нее за спиной. В хранилище было тихо, словно в могиле.

Верна прошла мимо древних, потертых столов, заваленных свитками, увидела кое-где сборники простейших пророчеств. Должно быть, сестры вели занятия. В нишах горели лампы, но все равно казалось, что в хранилище царит темень. Длинные ряды книжных полок высились вдоль стен между массивными каменными колоннами.

Уоррен был в одном из дальних залов. Доступ туда был разрешен далеко не всем, поэтому каждое из крошечных помещений имело собственную дверь и щит. Там, где сейчас находился Уоррен, хранились самые ранние пророчества, написанные на древнед’харианском. Теперь уже мало кто владел этим языком, но Уоррен и предшественница Верны были среди этих немногих.

Когда Верна вошла, Уоррен едва взглянул на нее.

— Феба сказала, что ты хотела посмотреть какие-то книги, — рассеянно бросил он.

— Уоррен, я хотела поговорить с тобой. У меня новости.

Переворачивая страницу, он даже не соизволил поднять взор.

— Да-да, хорошо.

Нахмурившись, Верна пододвинула стул, но не села. Заученным движением она выхватила левой рукой дакру. Дакра очень напоминала кинжал, только ее серебряный клинок был круглым и тонким, словно игла. Но не раны, нанесенные им, были смертельными. Дакра — оружие, обладающее древней магией, — мгновенно вытягивала жизнь из жертвы, независимо от тяжести нанесенного ею ранения. И защиты от ее магии не было.

Уоррен наконец поднял голову. Глаза у него были красные от усталости.

— Уоррен, я хочу, чтобы ты взял вот это.

— Дакра — оружие сестер.

— У тебя тоже есть дар, так что ты можешь ею пользоваться не хуже меня.

— И зачем она мне, по-твоему?

— Чтобы защищаться.

— О чем это ты? — нахмурился Уоррен.

— О сестрах... — Верна осеклась. Кто знает, как далеко могут слышать те, кто владеет Магией Ущерба. Услышали же они Аннелину. — Ну, ты понимаешь. — Верна понизила голос. — Уоррен, твой дар бессилен против них. А от этой штуки спасения нет. Никакого. — Она ловко покрутила дакрой, демонстрируя завидную сноровку. Серебро мрачно сверкнуло в тусклом свете лампы. Перехватив дакру, она протянула ее Уоррену рукояткой вперед. — Я нашла несколько штук у себя в кабинете и хочу, чтобы одна была у тебя.

Уоррен отмахнулся.

— Я не знаю, как обращаться с ней. Я умею только читать старые книги.

Верна сгребла его за воротник балахона и притянула к себе.

— Просто ткнешь ею, и все. В живот, грудь, спину, шею, руку, ногу — все равно! Просто ткни, призвав одновременно свой Хань, и противник будет мертв, не успеешь ты и глазом моргнуть!

— У меня рукава не такие, как у тебя. Я ее потеряю.

— Уоррен, дакре совершенно все равно, где ты будешь ее носить. Положи в карман, если хочешь. Только не сядь на нее ненароком.

Вздохнув, Уоррен взял дакру.

— Ну, если это доставит тебе удовольствие... Только сомневаюсь, что у меня хватит духу кого-нибудь заколоть.

Отпустив его, Верна устремила взгляд вдаль.

— Ты сильно удивишься, обнаружив, на что ты способен, если заставляет нужда.

— И ты пришла только поэтому? Потому что нашла лишнюю дакру?

— Нет. — Верна достала из потайного кармана путевой дневник и положила перед Уорреном. — Я пришла из-за этого.

Он искоса поглядел на нее.

— Собираешься в путешествие?

Не выдержав, Верна стукнула его по плечу.

— Да что с тобой, в конце концов?!

Уоррен отодвинул книгу.

— Я просто устал. Так что же особенного в этом путевом дневнике?

Верна понизила голос.

— Аббатиса Аннелина оставила мне послание, в котором велела пойти в ее тайное убежище в саду. Оно было закрыто щитом, сплетенным из льда и духа. — Уоррен вопросительно поднял бровь. Верна показала перстень. — Он открывается вот этим. А внутри я нашла дневник. Он был завернут в бумагу, а на ней было написано «храни его, как зеницу ока».

Уоррен взял дневник-книжечку и перелистал пустые страницы.

— Наверное, через него она собирается передать тебе инструкции.

— Она мертва!

— И ты думаешь, это ее остановит? — Уоррен насмешливо выгнул бровь.

— Может, ты и прав, — невольно улыбнулась Верна. — Может, второй дневник мы сожгли вместе с ней, и она будет слать указания из мира мертвых.

Лицо Уоррена снова стало серьезным.