Источники, сообщающие о численности драконов в целом, я тоже, к сожалению, не назвал бы надежными. Покойный отец Мишель Бенуа, иезуит и астроном при дворе императора Цяньлуна, рассказывает в своих записках о двух воздушных формациях, проделавших акробатическое представление над Летним Дворцом в день рождения императора; он лично присутствовал при этом с двумя своими помощниками.

Эти формации, в которые входит двенадцать драконов, примерно соответствуют самым крупным из европейских воздушных звеньев, и к каждой из них приписано около трехсот человек. Двадцать пять таких подразделений составляют одно из восьми «знамен», или дивизионов, маньчжурских воздушных сил. Всего получается 2400 драконов и 60 тысяч человек. Цифра внушительная, притом нельзя забывать, что со времен основания династии авиация сильно выросла и теперь скорее всего увеличилась вдвое. Можно с уверенностью предположить, что на военной службе в Китае состоит около пяти тысяч драконов. Это число, вполне правдоподобное и в то же время невероятное, позволяет нам в некоторой степени подсчитать, сколько всего драконов обитает в стране.

На Западе хорошо известно, как трудно во время боевых действий прокормить даже сотню драконов. Это сильно ограничивает численность наших воздушных сил. Перегоняемый скот не поспевает за полетом драконов, а драконы не могут брать с собой живую провизию. Совершенно непонятно, как умудряются китайцы снабжать такую огромную армию — впрочем, у них для этого существует особое министерство драконьих дел…

…возможно, древнекитайский обычай нанизывать продырявленные монеты на бечеву проистекал из надобности рассчитываться с драконами. В наши дни его можно считать пережитком, поскольку современная система была учреждена еще при династии Тан. Каждому дракону по достижении зрелости вручают свидетельство, где проставлены имена его родителей и его личный статус. После этого средства на его содержание поступают в казну министерства и выплачиваются по предъявлении квитанций тем торговцам — в основном владельцам скота, — которых дракон выбирает своими поставщиками.

Система, на первый взгляд, невозможная: представьте, что будет, если правительство вздумает рассчитываться таким манером с людьми! Но драконы, как ни странно, фальшивых квитанций никогда не используют. Даже голод и недостаток средств не могут толкнуть их на подобную низость. Это можно было бы счесть проявлением врожденной порядочности драконов или их родовой гордости, но в то же самое время они без зазрения совести берут из неохраняемых стад животных, даже не думая за это платить. Они не расценивают это как воровство; порой дракон поедает свою добычу у того самого загона, из которого ее взял, и остается глух к жалобам подоспевшего с опозданием пастуха.

Сами скрупулезно честные в расчетах с торговцами, драконы редко становятся жертвами мошенников, предъявляющих министерству собственные поддельные квитанции. Драконы, как правило, ревностно относятся к своему материальному благополучию и постоянно следят за тем, сколько денег было снято с их текущего счета. Не имевшие места сделки разоблачаются, таким образом, очень быстро — а драконы, как известно, не любят воров, даже когда те крадут скрытно. По китайскому закону дракон не подлежит наказанию за убийство человека, уличенного в подлоге такого рода — суд выдает ему мошенника сам. Такой приговор, равносильный смертному, может показаться нам варварским — но и драконы, и их опекуны не раз говорили мне, что это единственный способ утешить обворованного, разобиженного дракона.

То, что упомянутая система существует уже более тысячи лет, объясняется как раз необходимостью жить с драконами в мире. Каждая новая династия первым долгом обеспечивает содержание этим своим подданным, ибо последствия драконьего бунта нетрудно себе представить…

Почва Китая не более плодородна, чем европейская, и подножный корм для огромных стад обеспечивается благодаря издревле принятому порядку. Пастухи, пригоняя скот в города и селения, возвращаются назад с драконьим навозом, представляющим собой очень ценное удобрение. Причины столь высокой его полезности еще не изучены современной наукой, но китайские скотоводы, как я недавно узнал, работают во много раз продуктивнее наших. На Западе упомянутое средство не применяется вследствие сравнительно малой численности драконов и удаленности мест, где они обитают.

Второй роман влечет за собой новые сомнения и тревоги. В первую очередь я приношу благодарность моим редакторам Бетси Митчелл («Дель Рей»), Джейн Джонсон и Эмме Гуд («Харпер-Коллинз»), за их ценные советы и тонкую интуицию. Благодарю также мою команду бета-читателей, неизменно поддерживающую меня: Холли Бентон, Франческу Коппа, Дану Дюпон, Дорис Иген, Диану Фокс, Ванессу Лен, Шелли Митчелл, Джорджину Патерсон, Сару Розенбаум, Л. Салом, Миколь Садберг, Ребекку Ташнет и Чжоу Вэ Цзен.

Спасибо моему надежному литагенту Синтии Мэнсон, спасибо родным, на чей энтузиазм я всегда опираюсь. Мне безмерно повезло с домашним читателем номер один — моим мужем Чарльзом.

Особая благодарность Доминику Хармену за великолепные обложки для американских и британских изданий; его способность оживлять моих драконов невыразимо восхищает меня.