– Я имел в виду ее местонахождение относительно Известных Звезд, – пояснил Изас Лель.

Данло внутренне улыбнулся, задавая себе вопрос, сколько звезд может быть известно этим живущим в улье людям. Сам он знал десять тысяч по имени и около миллиона с виду, с созвездиями, которые они составляли среди неисчислимых огней галактики.

– Какие звезды вы называете Известными? – спросил он.

– Вы хотите сказать, что не знаете этого?

– Нет, не знаю.

Изас Лель закрыл глаза. Закат на стенах комнаты исчез, ушел, как вода в сточную трубу. На миг в зале стало темно, как в космосе, а затем зажглись звезды – тысячи белых огоньков, изображающих звезды. Данло почти сразу узнал бледноголубую звезду сайни, и звезду в хвосте Рыбы, и Медеарис Люс, и все другие звезды этого сектора.

– Можете ли вы показать, которая из них звезда Невернеса?

– Ее здесь нет.

– Но это Известные Звезды, – произнес Изас Лель с ударением, будто Данло был слепым или глухим.

– Звезда Невернеса светит в другом месте галактики.

– Но здесь показаны все звезды в радиусе пятидесяти световых лет! – В устах Изаса Леля “линья-то” – световой год – звучало как нечто недоступное воображению. Впрочем, расстояние в шесть триллионов миль представить действительно нелегко.

– Звезда Невернеса светит далеко отсюда.

– Дальше, чем сто световых лет?

– Да.

– Насколько же далеко?

– Очень… очень далеко. -Данло на миг зажмурился и добавил: – Если измерять по прямой линии, от вашей звезды до моей будет около тридцати тысяч световых лет.

Данло, как обычно, говорил негромко, но эта цифра прозвучала, как удар грома. В зале повисла глубокая тишина.

– Не может быть! – воскликнул Диверос Те. Его (или ее) голос напоминал самые тихие звуки бамбуковой флейты, и Данло слышал его впервые.

– Тридцать тысяч световых лет – это невозможно, – подтвердила Ананда Наркаваж.

– Это не может быть правдой, – поддержала их своим мелодичным голосом Лиесвир Ивиосс.

Тем не менее это была чистая правда. Данло пересек линзу галактики и проник, возможно, дальше, чем любой другой пилот в истории Ордена. Тридцать тысяч световых лет – это очень далекий путь, такой далекий, что даже мастер-пилоты Невернеса, сидя у своих очагов, изумились бы, услышав о нем.

Взгляды всех трансценденталов в мерцающем сумраке зала сосредоточились теперь на Изасе Леле, как будто он говорил им что-то. Через некоторое время он заговорил по-настоящему, посредством звуковых волн:

– Возможно, Данло ви Соли Рингесс из Невернеса действительно говорит правду – или верит, что говорит ее.

Закат в потоке ослепительных красок вернулся обратно, и Данло понял секрет этого зала собраний. За тонким слоем мерцаля помещались пурпурные нейросхемы или другие элементы, сканирующие электрохимические процессы его мозга. Возможно, они реагировали даже на самые мимолетные его мысли. Вся эта комната представляла собой компьютер, нечто вроде кибершапочки трансцендентала, а еще точнее – нечто вроде кабины легкого корабля. Но работала она не по принципу контакта между пилотом и логическими схемами его корабля; здесь трансценденталы, возможно, исследовали умы нараинов низшего ранга, которым требовалась помощь для вхождения в кибернетическое пространство Поля. Человеческое сознание развертывалось здесь в буквальном смысле, слой за слоем, как луковица. Данло уже слышал о таких местах: о ярконских камерах правды, о темных ячейках Кваллара – и о секретных нуль-камерах в невернесской башне цефиков.

– Если это правда, мы хотели бы знать, как это возможно, – сказала Лиесвир Ивиосс.

Данло сидел выпрямившись, касаясь дырочек флейты под тонким шелком штанины. Он тихо, почти незаметно передвигал по ним пальцы, и в уме у него играла музыка, затрудняющая, как он надеялся, работу здешним сканерам. Он слушал эту тайную мелодию с того самого момента, как вошел сюда, а теперь применял и другую технику, которой научил его друг, цефик Хануман ли Тош.

– Данло ви Соли Рингесс, – произнес чей-то голос из темноты, – вы можете объяснить нам, как найти звезду Невернеса?

Этого Данло сделать не мог. Ему, как пилоту, запрещалось открывать кому бы то ни было координаты своей родной звезды – как и любой другой.

– Можете ли вы объяснить нам, как провели свой корабль через тридцать тысяч световых лет?

– Да… могу. – Звуки песни, которую Данло сложил однажды для своего учителя, формировали алые капли у него в голове, и ему было трудно говорить. – Но не должен… и поэтому… ничего не скажу.

– Можете ли вы рассказать хоть что-нибудь о своем корабле, на котором проделали столь невообразимое расстояние? О легком корабле?

Вопросы вызывали в сознании Данло запахи синофилы, скрикса и прочих обитателей инопланетного зоопарка. Он шевельнул губами и произнес односложно, точно темно-синий пузырь выдул:

– Нет. – Он осознал это свое действие, как реальный звук, производимый языком и зубами, и повторил: – Нет, – но все его ощущения так перепутались, что это прозвучало почти как “да”.

– Достаточно, – сказал чей-то голос. Данло открыл глаза и увидел сиреневые звуковые волны, исходящие изо рта Кистура Ашторета. – Нам вообще не следовало приводить его сюда.

Данло показалось, что все трансценденталы разом исчезли из комнаты, как испарившийся сухой лед – вероятно, вступили в общий мысленный разговор. Миг спустя они вернулись в пространство-время, как легкие корабли из мультиплекса, и Изас Лель сказал:

– Вы странный человек, Данло ви Соли Рингесс. На вид вы наивны, как любой наман, и при этом обладаете такой поразительной умственной подготовкой.

“Наман” Эде перевел как “непосвященный”. Данло помнил, что должен знать истинное значение этого слова, но не мог вспомнить, каково оно.

– Если вам нужно снять напряжение, – продолжал Изас Лель, – я обещаю, что между вами и этим залом больше не будет контакта, пока вы сами того не пожелаете.

Данло взглянул на Эде.

– Это уловка! – бешено жестикулировал тот. – Не показывай им свое лицо! Не позволяй им видеть тебя!

Но Данло услышал в голосе Изаса Леля правду и доверился ей.

– Да, – с медленной улыбкой сказал он. – Я не хочу контакта.

– Хорошо. Можете расслабиться.

– Как скажете. – Данло сделал глубокий вдох, потом выдох.

– Где вы научились этому искусству? – спросил Изас Лель.

– У моего друга. Он цефик.

– Что.такое “цефик”?

Данло стал рассказывать об исследованиях Ордена в вопросах сознания во вселенной, и холодные голубые глаза Изаса Леля оттаяли, сделавшись почти человеческими.

Когда Данло закончил, Кистур Ашторет сказал: