Речь Уильяма Мэя дается здесь в изложении, потому что в прямом звучании показать ее не представляется возможным.

Кидд не воспользовался этой возможностью избегнуть немедленного ответа.

– Да, Базир-Абдаллах был моим другом, он жил на «Приключении» свободно. У него была возможность открыть трюм.

По мере того как Кидд говорил, кипящая толпа стихала. Он говорил негромко, потому чтобы его слышать, приходилось собственный язык держать за зубами.

– Я не мог себе представить, что он может убить человека.

– Билли, Билли, – скулил пират в красной повязке, сидя на земле и размазывая по загорелому лицу крупные детские слезы.

– Я не могу воскресить этих людей.

Общий ехидный смешок.

– Могу только наказать себя.

– Накажи, накажи!

– Если я себя зарежу у вас на глазах, это вас удовлетворит, но не слишком. Сделаю лучше вот что – я откажусь от своей доли в добыче, что лежит в трюме «Кедахского купца».

Наступило полнейшее молчание.

Если бы Кидд в самом деле перерезал себе горло и улегся пятым трупом в гичку, пираты удивились бы меньше.

На лице истеричного носителя серьги высохли слезы. Он поднял лицо к капитану и тихо спросил:

– Вы не врете, сэр?

По тому, как Каллифорд сходил на берег, даже слепой понял бы, что он прибыл с добычей. Ящик с монетами, за которым он в общей сложности гонялся девять лет, теперь был у него в руках.

Пир по случаю триумфального возвращения устроили в кают-компании «Кедахского купца». Устроили сразу после того, как был произведен дележ находящихся на нем товаров.

Все были довольны. Каллифорд хорошо усвоил главную заповедь Берегового братства: бери только свое, если не хочешь получить нож в спину.

Получила свою долю денег Леруа команда Мэя.

Получили свою долю миткаля и шелка матросы «Приключения», ходившие за золотом Леруа на Мадагаскар.

Робертсон получил и тканями, и золотом за свое штурманское искусство.

Мэй был вознагражден за терпение и исполнительность Подчиняясь умному, сам умнеешь.

Обогатился хозяин таверны «Кит».

Подзаработали некрасивые проститутки, жившие в деревянном сарае за таверной.

Выгодно сбыли свой товар на корабли местные охотники.

О хитроумном капитане Каллифорде и говорить нечего. Он доказал со всей очевидностью, что ум нельзя удалить вместе с ноздрями.

Каллифорд обогатился, никого не оставив обиженным.

После пятого или шестого бокала виски (самого лучшего из того, что нашлось в подвале «Кита») счастливчик Роберт подсел к обездоленному Уильяму и обнял его за плечо. Обнял и долго говорил, как он ему симпатичен. Впрочем, в симпатию эту было подмешано довольно презрения.

Так получается, что, подарив человеку десять тысяч фунтов, добиваешься только того, что он начинает смотреть на тебя сверху вниз.

Каллифорд предложил выпить со значением. Этот обычай был принят на морях Мэйна. Суть его заключалась в том, что пьющие пили не чокаясь и глядя друг другу в глаза. Считалось, что в этот момент можно узнать, что человек о тебе на самом деле думает.

Выпили.

Каллифорд вытер губы кожаным рукавом и усмехнулся.

– А мне кажется, ты на меня совсем не в обиде.

– Не в обиде.

– Несмотря на то что я хорошо заработал на нашем общем деле, а ты остался с пустым карманом.

Каллифорд похлопал Кидда по тому карману, где лежал алмаз.

– Что там у тебя?

– Та… табакерка.

– Золотая?

– Самая обыкновенная.

– Угости табачком.

Мертвый от ужаса, Кидд пролепетал:

– Ты же не куришь.

Каллифорд захохотал.

– Не бойся, я и так у тебя слишком много отнял, поэтому покушаться на твой табак не буду. Только, клянусь внутренностями той акулы, что меня в конце концов сожрет, ты ведь тоже не куришь!

– Я берегу для друзей.

– Тогда угости Робертсона.

Сидевший неподалеку штурман двух кораблей вытащил трубку изо рта:

– Я думаю, там не табак.

– А что? – живо заинтересовался Каллифорд.

Кидд попытался встать из-за стола, но решительная рука богатого гостя усадила его обратно.

– Так что же там у тебя такое?

Тут уж многие заинтересовались, повернули головы, стали спрашивать, в чем дело.

– Джентльмены, – громко произнес Каллифорд, – предлагаю высказывать свои мнения относительно того, что может храниться у нашего друга, капитана Кидда, в правом кармане камзола. Он сказал, что это табакерака. Робертсон ему не верит, я тоже. Я ставлю вот эту гинею, предлагаю поставить каждому, и тот, кто угадает, получит весь банк. Идет?

– Идет! – заорали собутыльники. На стол полетели монеты.

– Там какая-нибудь раковина, – заявил Канинг. – Он часто бродит по берегу, вот и подобрал на счастье.

– Там кресало, – сказал Хини, – я тоже ношу кресало в правом кармане.

– Там флакон с нюхательными солями, – высказал свое мнение доктор. – Я лично один раз видел, как он у себя в каюте, стоя у окна, припадал носом к небольшому стеклянному флакону.

Кидд с внутренним содроганием понял, что однажды доктор застал его в момент волшебного общения с Камиллой посредством камня. Слава богу.

– А ты что скажешь, Мэй? Что там у Кидда в кармане?

Великий канонир поднял на Каллифорда мутный взор и буркнул:

– Алмаз.

На какое-то мгновение Кидд потерял сознание.

Его успокоил смех Каллифорда.

– А теперь ты, Робертсон. Ты сказал, что там не табак.

Штурман, улыбаясь, смотрел на своего капитана. Кидд в отчаянье думал, что у него с собою нет ни пистолета, ни ножа.

Штурман вынул трубку изо рта.

Кидд увидел краем глаза предмет, который мог бы сделаться оружием, и нацелился на него.

– Что ты медлишь, Робертсон? Такое впечатление, что ты собираешься открыть нам страшную тайну.

«Теперь драки не избежать», – подумал Кидд.

– В правом кармане у Кидда нечто, что имеет отношение к миссис Кидд.

Капитан схватил со стола черпак для разливания рома и занес над головой штурмана. Тот в ужасе шарахнулся вместе со стулом к стене.

Кидда удержали.

Канинг объяснил, что капитан не терпит, когда всуе упоминается имя его супруги. Одному канониру он уже раскроил череп за словесные вольности. Таким же точно черпаком.