Лицо Телеба К’аарны от гнева стало багровым.

— Это что такое? Ни одно земное колдовство не может выстоять против мощи Пио!

Элрик улыбнулся безумной улыбкой.

— Это не наше колдовство — оно из другого мира, и оно может противостоять Пио! А теперь, Телеб К’аарна, отпусти Мишеллу!

— Нет. Если Танелорн и защищен, то ты — нет. Создания Пио, уничтожьте его!

Когда Элрик увидел, что огненные орудия нацеливаются на него, он метнул первую из кварцевых стрел. Она полетела прямо в лицо погонщику первой рептилии. Из горла погонщика вырвался высокий визг, он поднял свои перепончатые лапы к стреле, вонзившейся ему в глаз. Тварь, на которой сидел погонщик, поднялась на дыбы — стало понятно, что она почти перестала повиноваться наезднику. Она отвернулась от ослепляющего света, от Танелорна и, сотрясая землю, поскакала в пустыню, а мертвый наездник свалился с ее спины. Огненная струя прошла рядом с Элриком, и он был вынужден поднять птицу повыше. Он метнул еще одну стрелу и увидел, как она поразила погонщика прямо в сердце. И эта рептилия тоже, потеряв наездника, последовала в пустыню за предыдущей. Но оставалось еще десять всадников, и все они обратили свое оружие против Элрика. Однако вести прицельный огонь им было затруднительно, поскольку монстры под ними стали проявлять беспокойство, они явно желали последовать в пустыню за двумя первыми рептилиями. Элрик предоставил металлической птице самой маневрировать между лучами огня, затем метнул еще одну стрелу, а за ней еще. Его волосы и одежда были опалены, и он вспомнил, как на этой же птице летел над Кипящим морем. Часть нижнего оперения на правом крыле птицы расплавилась, и ее полет стал неустойчивым. Но она продолжала то набирать высоту, то пикировать, а Элрик продолжал метать кварцевые стрелы в ряды созданий Пио. Наконец остались только две твари, которые предпочли обратиться в бегство, потому что там, где прежде стоял Телеб К’аарна, возникло облако неприятного синего дыма. Элрик метнул две оставшиеся стрелы в рептилий Пио и поразил погонщиков в спины. Теперь на песке остались только мертвые тела.

Синий дым рассеялся, и Элрик увидел лошадь Телеба К’аарны. И он увидел еще одно тело. Это было тело Мишеллы, Императрицы Рассвета. У нее было перерезано горло. Телеб К’аарна исчез, явно прибегнув к колдовству.

Опечаленный Элрик спустился на металлической птице. Сияние на стенах Танелорна погасло. Элрик спрыгнул на землю и увидел, что из изумрудных глаз птицы текут темные слезы. Он встал на колени подле Мишеллы.

Обычный смертный не смог бы этого сделать, но она открыла губы и заговорила, хотя кровь текла из ее рта, а слова, что она произносила, было трудно разобрать.

— Элрик…

— Ты выживешь? — спросил ее Элрик. — У тебя остались силы, чтобы…

— Я не выживу. Я убита. Я мертва уже сейчас. Но тебя немного утешит, если я тебе скажу, что Телеб К’аарна вызвал недовольство великих Владык Хаоса. Они больше никогда не будут помогать ему, как помогали в этот раз. В их глазах он показал свою несостоятельность.

— Куда он исчез? Я отправлюсь за ним в погоню. В следующий раз я его прикончу, клянусь!

— Я тоже так думаю. Но я не знаю, куда он направился. Элрик, я мертва, и дело моей жизни под угрозой. Я много веков сражалась с Хаосом, но сейчас, думаю, Хаос будет наращивать свои силы. Скоро произойдет великое сражение между Владыками Закона и Владыками Энтропии. Нити судьбы перепутались между собой… сама структура мультивселенной, кажется, созрела для изменений. Ты сыграешь в этом свою роль… свою роль… Прощай, Элрик!

— Мишелла!

— Она умерла? — раздался печальный голос металлической птицы.

— Да. — Элрик с трудом выдавил из себя это слово.

— Тогда я должна отнести ее назад в Канелун.

Элрик осторожно поднял окровавленное тело Мишеллы, поддерживая рукой голову, почти отделенную от тела. Он положил мертвую волшебницу на ониксовое седло.

Птица сказала:

— Больше мы не увидим друг друга, принц Элрик, потому что моя смерть последует вскоре за смертью моей хозяйки Мишеллы.

Элрик опустил голову.

Птица расправила свои сияющие крылья, раздались звуки, напоминающие удары цимбал, и птица поднялась в воздух.

Элрик смотрел, как это прекрасное существо сделало круг по небу, потом повернулось и полетело на юг к Краю Мира.

Элрик спрятал лицо в ладони, но слез у него не было. Неужели судьбой всех женщин, которых он имел несчастье полюбить, становится смерть? Осталась бы Мишелла жить, если бы позволила ему умереть, как он того хотел? В нем не было гнева, только отчаяние бессилия.

Он почувствовал чью-то руку на своем плече и повернулся. У него за спиной стоял Мунглам, а рядом с ним — Ракхир. Они выехали за стены Танелорна, чтобы найти Элрика.

— Знамена исчезли, — сказал ему Ракхир. — И стрелы тоже. Остались только тела этих существ. Мы их закопаем. Ты вернешься с нами в Танелорн?

— Танелорн не принесет мне покоя, Ракхир.

— Пожалуй, ты прав. Но у меня дома есть снадобье, которое притупит некоторые из твоих воспоминаний, поможет тебе забыть часть того, что ты пережил за последнее время.

— Я буду тебе благодарен за него, хотя и сомневаюсь…

— Оно подействует. Я тебе обещаю. Кто-нибудь другой, отведав его, забыл бы все, но ты можешь надеяться лишь на то, чтобы забыть хотя бы немногое.

Элрик вспомнил о Коруме, Эрекозе и Джери-а-Конелле, об их общей судьбе и подумал, что даже если и умрет, то родится в новой инкарнации, чтобы снова сражаться и страдать. Вечность борьбы и боли. Если бы он смог забыть это знание, то и этого было бы достаточно. У него возникло желание как можно скорее оставить Танелорн, уехать как можно дальше от него и посвятить себя каким-нибудь мелочным человеческим заботам.

— Я так устал от богов и их борьбы, — пробормотал он, садясь на золотистую кобылу.

Мунглам устремил взгляд в бесконечную пустыню.

— Интересно, устанут ли когда-нибудь боги от своей борьбы? — сказал он. — Если это произойдет, то вот будет счастливый день для человека. Возможно, все наши сражения, все наши страдания и неурядицы — всего лишь способ избавления от скуки Владык Высших Миров. Может быть, именно поэтому они создали нас несовершенными.

Они направились в сторону Танелорна, а ветер печально застонал в песках пустыни. Песок уже начал засыпать тела тех, кто хотел развязать войну против вечности и неизбежно открыл для себя иную вечность, которая зовется смертью.

Некоторое время Элрик скакал бок о бок с остальными. С его губ готово было сорваться имя, но так и осталось непроизнесенным.

И вдруг он, вытащив из ножен рунный меч, пустил кобылу галопом к Танелорну. Меч затянул свою песню, а Элрик угрожающе размахивал им, обращаясь к безразличным небесам. Кобыла встала на дыбы, колотя копытами воздух, а Элрик кричал и кричал голосом, полным отчаяния и гнева: