Москва немедленно ответила: «Вербовку генерала считаем ценным достижением в нашей работе. В дальнейшем будем называть его „Фермер“, жену — „Фермерша“. На выдачу денег в сумме 200 американских долларов согласны. Однако деньги ему надо выдавать не вперед, за следующий месяц, а за истекший, так сказать, по результатам работы. Пять тысяч франков выделены.

Однако прежде, чем мы свяжем „Фермера“ с кем-либо из наших людей, нужно получить от него полный обзор его связей и возможностей в работе. Пусть даст детальные указания о людях, коих он считает возможным вербовать, и составит о них подробную ориентировку. Возьмите у него обзор о положении в РОВС в настоящее время и поставьте перед ним задачу проникновения в верхушку РОВС и принятия активного участия в его работе. Наиболее ценным было бы, конечно, его проникновение в разведывательный отдел организации.

В докладе „Сильвестрова“ упоминается о том, что она (Плевицкая. — А.Г.) также дала согласие. Однако мы считаем, что она может дать нам гораздо больше, чем одно „согласие“. Она может работать самостоятельно. Запросите, каковы ее связи и знакомства, где она вращается, кого и что может освещать. Результаты сообщите. В зависимости от них будет решен вопрос о способах ее дальнейшего использования».

Скоблину сразу же сократили жалованье. Но это нормальная практика для разведки.

Агенту всегда платили меньше, чем он запрашивал при вербовке, а затем, если вербовка была удачной, постепенно повышали выплаты. Именно потому, что Скоблин ничего и не сделал, и должен был еще доказать свою ценность, его приняли на службу не на его условиях, а на условиях нанимателя.

Новый агент составлял отчеты для Ковальского, который пересылал их в Москву. Вот один из них: «Главную роль во всем РОВС играет генерал Шатилов, который, пользуясь своим влиянием на генерала Миллера, держит все и всех в своих руках. Практически РОВС — это он. Миллер лишь представительствует. Среди эмигрантских организаций Шатилов не пользуется симпатией. Опирается на нас — корниловцев…»

Иностранный отдел, чтобы закрепить успех, приказал Скоблину подписать два важных документа:

* * *

Содержится в деле и отчет о «Бунте маршалов»: «22 февраля с.г. без предупреждения к генералу Миллеру явилась группа командиров отдельных воинских объединений РОВС во Франции: генерал Витковский — командир 1-го корпуса, генерал Скоблин — командир Корниловского полка, генерал Туркул — командир Дроздовского полка, генерал Пешня — командир Марковского полка, Орехов — командир железнодорожной роты, редактор журнала „Часовой“ и др. Всю эту группу возглавлял генерал Витковский.

Командиры частей вручили генералу Миллеру меморандум, суть которого сводится к следующему: у главного командования авторитета нет, и борьба не ведется. РОВС не имеет никакой политической линии и поэтому уже давно потерял среди эмигрантов всякий престиж. Особый комитет по розыску генерала Кутепова истратил массу денег, но ничем не помог французам найти следы преступления. В меморандуме предлагается провести реорганизацию РОВС. В противном случае лица, подписавшие этот документ, выйдут из организации».

Это тот самый случай, когда документ вызывает очень много вопросов. Не столь важно, что событие произошло не 22 февраля, а 23 февраля. Но Русский общевоинский не мог иметь в то время политическую линию только потому, что не имел ее никогда. Знаменитый приказ Врангеля «Армия вне политики» как раз и был направлен на запрещение подобного явления: «При существующей политической борьбе против Армии несомненно некоторые политические группы сделают все возможное, чтобы извратить значение этого приказа и отыскать какой-то тайный смысл в нем, дабы бороться против его осуществления.

Ввиду этого считаю нужным указать следующее:

Образование «Русского общевоинского союза» венчает упорную четырехлетнюю работу по объединению русского зарубежного офицерства с Русской Армией и, сохраняя ныне существующую организацию как офицерских союзов и обществ, так и войсковых частей Армии, приводит ее в стройную систему.

Вместе с сим — и это главное — образование «Русского общевоинского союза» подготавливает возможность на случай необходимости под давлением общей политической обстановки принять Русской Армии новую форму бытия в виде воинских союзов, подчиненных Председателям Отделов «Русского общевоинского союза».

Это последнее соображение — дать возможность армии продолжить свое существование при всякой политической обстановке в виде воинского союза — не могло быть приведено в приказе ввиду его секретности.

«Никаких других целей образование „Русского общевоинского союза“ не преследует, что Вам и надлежит иметь в виду в случае борьбы за проведение его в жизнь».

Кроме этого, в меморандуме предлагалось не реорганизовывать Русский общевоинский союз, структура которого всех устраивала. На первом же заседании комиссии генерал Фок сформулировал задачи:

* * *

Едва ли не главным документом считается письмо Скоблина своим кураторам, сразу после похищения генерала Миллера: «Дорогой товарищ Стах! Пользуясь случаем, посылаю Вам письмо и прошу принять, хотя и запоздалое, но самое сердечное поздравление с юбилейным праздником 20-летия нашего Советского Союза.

Сердце мое сейчас наполнено особенной гордостью, ибо в настоящий момент я весь, в целом, принадлежу Советскому Союзу, и нет у меня той раздвоенности, которая была до 22 сентября искусственно создана. Сейчас я имею полную свободу говорить всем о моем Великом Вожде Товарище Сталине и о моей Родине — Советском Союзе.

Недавно мне здесь пришлось пересматривать старые журналы и познакомиться с № 1 журнала „Большевик“ этого года. С большим интересом прочитал его весь, а статья „Большевики на Северном полюсе“ произвела на меня большое впечатление. В конце этой статьи приводятся слова Героя Советского Союза Водопьянова, когда ему перед полетом на полюс задали вопрос: „Как ты полетишь на полюс, и как ты там будешь садиться? А вдруг сломаешь — пешком-то далеко идти?“ „Если поломаю, — сказал Водопьянов, — пешком не пойду, потому что у меня за спиной сила, мощь: Товарищ Сталин не бросит человека!“.