– Ни в коем случае.

– Вот и твоей для меня тоже.

Я легла щекой ему на колени и закрыла глаза.

– В последние несколько дней я кое-что понял, – добавил он. – Не буду больше винить себя в аварии. В том, что не усидел дома. Я не должен был поступить в Аннаполис.

– А как же мечта? Морская пехота и реактивные истребители?

– Если бы я был в форме, в Мэриленде, то не зашел бы в тот самый книжный. Если бы я оказался в аудитории в Аннаполисе, то не сидел бы здесь, с тобой.

Я замотала головой, не отрывая ее от джинсовой ткани:

– Той мечте я не замена.

– Ты часть другой мечты. Именно в этом я ошибался. Нам нельзя сосредоточиваться на одной распланированной до мелочей мечте. Жизнь до мелочей не предскажешь. Она, как и мы, полна неразберихи и перемен. Вот и наши мечты могут меняться. Мы, тем не менее, должны мечтать по-крупному – я так и делаю. Но теперь свою новую мечту я могу разделить с тобой.

Подхватив под плечи, он приподнял меня, посадил на здоровое колено и обнял.

– Никогда не забывай. Я тебя увидел, Дарси Уэллс, – сказал он, приблизив губы к моим губам.

– Я тебя увидела тоже, – ответила я, сводя на нет остававшееся между нами микроскопическое расстояние.

Эшер стал моим. Я постигала его, любя и запоминая. Я постигала гладкие поверхности кожи, целый атлас полуостровов и долин – вылепленных физическим трудом – и холмы мускулов. Тронутый загаром островок груди, виднеющийся в вырезе рубашки. Шершавую шею, на этот раз пахнувшую кедром и апельсинами. Я поцеловала его туда, а он прошелся губами вдоль цепочек у меня на шее. Но все эти долгие минуты я не проронила ни слова. Слова были мне не нужны – ни обычные, на каждый день, ни редкие, с загадочными определениями. Ни одно слово из тех, которыми напичканы все библиотеки мира.

* * *

– Вот она и дома, – сказала я Эшеру.

Мы сидели на кухне, на стойке едва уместились два наших стакана с лимонной газировкой.

Мама, часть моей жизни, резко остановилась в дверях. На ней были узкие черные брюки и розовый кардиган, она еще не переоделась после работы. В руках у мамы были пакеты с продуктами, а на лице – удивленное выражение. Она оглядела Эшера, потом переключила внимание на меня:

– У тебя… гости.

Быстро выйдя из-за стойки, минуя стопки тарелок высотой почти в мой рост, я взяла у мамы пакеты, испугавшись того, что она их вот-вот уронит.

– Да, гости. – Я положила продукты и села рядом с Эшером.

Освободившись от груза, мама вся встрепенулась – глаза, ноги, руки – и принялась за кучки разрозненных предметов, пытаясь навести порядок. Беспокойные пальцы сдвигали в ряды упаковки компакт-дисков. Складывали листы бумаги в неровные стопки. Она даже взяла мужской джемпер очень большого размера и, аккуратно сложив, оставила на каком-то ящике. Неужели она на самом деле решила убраться?

Я бросила быстрый взгляд на Эшера, на моем лице была смесь беспомощности и изумления.

– Мам.

Как трудолюбивая пчелка, она полетела дальше, взялась было за часы, кружки и рамки. Но тут же их оставила. А потом снова к ним вернулась.

– Мам.

Наконец Тереза Уэллс повернулась, но я не успела сказать ни одного нужного слова, потому что Эшер поднялся с места и подошел к ней:

– Мисс Уэллс.

Пыталась ли она вспомнить, где его видела? Обратила ли на него внимание на спектакле? Лицо мамы вытянулось, потеряло всякое выражение и даже как-то осунулось в замешательстве. Она пожала протянутую руку Эшера.

– Эшер Флит.

Я подошла к ним, и мама посмотрела на меня:

– И это…

– Э-э… Эшер учился в Джефферсоне. Он др…

– Я парень Дарси.

Признание Эшера было мощным, как землетрясение. Но я выдержала эту мощь, только мне вдруг стало слишком жарко, слишком волнительно, слишком… слишком.

– Ах, вот оно что, – сказала мама.

Эшер расплылся в дружелюбной улыбке:

– А вообще-то мне пора. Было приятно познакомиться. – Потом он обратился ко мне: – Проводи, а?

Нежно взяв под руку, он вывел меня на лестничную площадку. Ноябрьский день становился все холоднее.

– Обратной дороги теперь нет, так?

Я покачала головой:

– И не надо. – Я оглянулась на закрытую дверь. – Но это был лишь предварительный просмотр.

– Да, непросто все у вас. Как бы мне ни хотелось остаться, мы оба знаем, что тебе нужно разобраться с ней самой. – Он убрал волосы с моего лица. – Я вернусь позже. У нас заказано на семь тридцать, а эти хостес злятся, когда ты бронируешь и не приходишь. Особенно если это столик с превосходным видом на океан.

– Не стоит сердить работников ресторана, – мрачно согласилась я.

– Ни в коем случае. И конечно, Марисоль захочет проинструктировать тебя насчет того, что надеть, не упустив из виду ни одной ниточки. Тебе на это нужно время.

– Она уже знает. Странно, что до сих пор не прислала мне коллаж с одеждой.

Мы замолчали. Тишины было достаточно, чтобы мы оба начали переживать из-за того, как и почему она наступила. Достаточно, чтобы Эшер приблизился и нежно поцеловал меня.

– То, что ты сказал. Маме.

– Тебе подходит это слово? Теперь подходит? – спросил он.

Парень.

– Как раз сейчас – да.

Тихий, мягкий смешок.

– Я подумал, что именно это должно было произойти в следующей главе нашей истории.

Я наблюдала за тем, как мама, волнуясь, возится со своими ужасными завалами. Но вообще-то я ее не винила. Ведь я только что привела домой парня, так ведь?

– Мам, – позвала я во второй раз. Или уже в третий?

Она смотрела куда угодно, только не на меня.

– Парень. И давно ты встречаешься с ним, с этим Эшером? – тихо спросила она, будто пробуя слово на вкус.

– Недолго. – Но в мыслях – многие дни и месяцы.

Она взяла в руки блокнот с желтыми страницами, где были записаны все товары, которые я уже продала или все еще продавала на eBay.

– Только я начала привыкать к твоему деловому предприятию по продаже косметики. А тут… Дарси, как ты могла привести кого-то в дом?

Сейчас или никогда.

– Приглашать домой друзей и родных – это нормально, все так делают. Здесь и мой дом. И я не собираюсь его скрывать. Начну приглашать сюда людей. Брин приглашу, и Джейса, и Алиссу – кого захочу.