— Давно?.. Чёрт, как давно ты там работаешь?

— Месяца четыре.

— А съёмки? — Я всё ещё недоумеваю. — Тебе же нравилось?

Она пожимает плечами, жуёт нижнюю губу.

— У меня пропало желание снимать. Фотоаппарат теперь пылится у бабули на антресоли.

— Очень жаль, Ника, — я стараюсь говорить спокойно, чтобы её не испугать. — У тебя отлично получалось.

Она шепчет: «Спасибо» — и торопится в прихожую. Я предлагаю отвезти её, но Ника отказывается и скрывается за дверью. Она уже вызвала такси, и оно ожидает у подъезда.

Целый час я пытаюсь прийти в себя, много курю и выпиваю три чашки кофе подряд. Перед глазами стоит образ Ники: её заплаканные глаза и опущенные плечи. Помню каждое сказанное слово, от чего в груди всё сильнее щемит, и то, с каким надрывом она рассказывала про Захарова-младшего. Он чуть её не изнасиловал. Тварь. Просто бездушная мелкая тварь. Он сломал её. Поиграл словно с куклой.

Хотелось сразу же поехать к нему и придушить на месте. К счастью, я вовремя включил мозг, остыл и утром отправился в зал к Дмитрию Олеговичу. Яростно молотя кулаками грушу, представлял, что медленно убиваю Романа, смакуя его страдания и мучения. Я обязательно найду на него управу. Это только дело времени.

После освежающего душа я надеваю чистую одежду, беру ключи и спускаюсь на парковку. Мать просила заехать к ней в гости. Вчера она так и не дождалась меня, но зато познакомилась с Никой. Мать сказала, что девушка ей понравилась и даже очень. Молодая, конечно, но милая и добрая. Я усмехнулся и подумал, что Ника не может не нравиться.

В квартире у матери бегает Алиска с большим игрушечным зайцем. Увидев меня, племянница бросается на шею и не слезает с рук несколько часов подряд. Она соскучилась, и я тоже. Мы играем в домино, прятки и рисуем фломастерами.

Матери больно на меня смотреть. Глядя, как мы с Алисой дуреем, она смеётся, но украдкой вытирает слёзы. Подмигиваю ей и приобнимаю за плечи. Всё же хорошо в итоге. Я на свободе. Неважно, какой ценой. Впереди много планов, в том числе открытие охранной компании. Служба теперь в прошлом, мне туда дорога закрыта. Давно пора было уходить, а не тянуть кота за причинное место.

В прихожей хлопает входная дверь, отвлекая меня от мыслей.

— Всем привет! — звучит голос Светы.

— Мамочка вернулась! — выкрикивает Алиска и несётся в прихожую.

Сестра радуется, что я наконец-то дома, и крепко меня обнимает.

За столом шумно и весело. Мы обедаем и ведём себя как обычная дружная семья. Мать всё пытается откормить меня, потому что, по её мнению, я слишком похудел. Дождавшись удобного момента, зову Светку на перекур. Мать недовольно качает головой и раздражается от нашей вредной привычки.

— Даже не верится, что ты вернулся, Глеб!

Света достаёт из сумки пачку ментоловых сигарет и просит ей прикурить. Мы всегда были близки с сестрой, и я благодарен ей за то, что она искреннее хотела мне помочь, но один момент остался мной не понят. Именно его я и хотел бы уяснить.

— Спасибо за адвоката. Толковый мужик, мог бы здорово скостить срок.

— Ай, ничего же не получилось в итоге, — она отмахивается рукой.

— Но ты пыталась.

Света делает глубокую затяжку и слегка щурится.

— Наверное, лучше не спрашивать, что ты пообещал своему другу в обмен на свободу?

— Да, лучше не спрашивать, — усмехаюсь я. – Всё нормально.

Она кивает, но видно, что не верит. Выпускает облако дыма в окно, рассматривает улицу.

— Ты опять со своей малолеткой связался?

Зараза.

— Вот о ней я как раз и хотел поговорить.

— Что именно тебя интересует? — хмыкает Света. — Глеб, умоляю не смотри на меня так! Можно сказать, что я её пощадила! Вдруг и правда ничего бы не получилось, и всю свою молодость она бы потратила на ожидание.

— Что. Ты. Ей. Сказала, — цежу сквозь зубы.

— Ничего особенного. Ну… что ты её ненавидишь…

Последнее слово она произносит почти шёпотом и вжимает голову в плечи. Правильно делает, потому что моё психическое состояние далеко от адекватного. Я готов на любого бросаться, кто хоть как-то причастен к тому, что стало с Никой. Мне хочется её «починить», но я, чёрт возьми, не знаю, как это сделать. Мне важно, чтобы она стала прежней. Привычной, знакомой, родной и весёлой. Сложно видеть в её глазах горечь и вселенскую скорбь, потому что это дезориентирует…

— Ещё. Что ты сказала ещё?

— Что ты… винишь её.

— Угу, продолжай. — Поднимаю взгляд в небо и вцепляюсь пальцами в перила.

Блядь. Я же просил Свету присмотреть за Никой. Знал, что ей будет тяжело.

— Одна встреча с ней сломала тебе жизнь, и ты никогда её не простишь…

Я шумно втягиваю носом воздух и прикрываю глаза.

— Глеб, ну Глеб, — шепчет Света, цепляясь в мою футболку, — ну прости меня…

— Прости?! Свет, а если бы она с собой покончила?!

Я громко кричу, а она удивлённо вскидывает брови и пятится к стене. Придушить её хочется. Родную сестру. Знаю, что она не желала мне плохого, но этот эпизод перечеркнул всё хорошее. С Никой так нельзя. Она нежная и ранимая. Другая. Свете не понять.

— Глеб, ты мне одно скажи. Ты всю жизнь с ней нянчиться будешь?

— Если надо, буду нянчиться. Моя личная жизнь — это не твоё дело!

— Как скажешь, — всхлипывает Света. — Глеб, а хочешь… хочешь я попрошу у неё прощения?

Я резко хлопаю балконной дверью и возвращаюсь в квартиру. Мать пытается сгладить острые углы и усадить нас за стол на десерт, но меня штормит так сильно, что хочется поскорее уйти.

Я обещаю, что заеду на днях, и прощаюсь с родственниками.

Глава 63

— Повернись на правой пятке и сразу ставь ногу. Руку согни в локте. Да, так.

По вискам стекают капли пота, эмоции постепенно угасают. Испытывать гнев — это нормальная человеческая реакция, важно только вовремя дать ей выход, иначе последствия могут быть разрушительными не только для меня, но и для окружающих.

— Воу! Хватит. Передохни, Глеб. Хочешь посидим у меня в подсобке? — предлагает Дмитрий Олегович.

— Хорошо. Сейчас только душ приму и