– Тогда что это такое, Робби? Скажи мне, почему ты так злишься, если это не имеет значения? Скажи мне, почему твое сердце стучит так же сильно, как и мое? Скажи мне, почему ты так отчаянно борешься за то, чтобы держать себя в руках?

– Проклятье! Ты сама знаешь почему…

– Ах да, ты хочешь… Как ты красноречиво выразился! Так сильно хочешь поиметь меня, что у тебя голова идет кругом. Насколько я помню, это я тебе тоже предлагала, но ты отказался.

Его голос напоминал низкое рычание, но она не обращала на это внимания.

– Я пытался защитить тебя, черт возьми!

Ее изящная бровь снова приподнялась.

– Как благородно с твоей стороны. Я уверена, мой будущий муж будет очень доволен.

Его руки еще крепче сжали ее.

– Розалин…

Но она не расценила это как предупреждение.

– Я думаю, ты защищал себя. Я думаю, ты не стал заниматься любовью со мною, потому что знал, что это будет не так, как с другими. Ты почувствуешь это здесь… – Она постучала пальцем по его груди. – И тогда тебе будет не так легко отпустить меня.

Наконец его с трудом удерживаемое самообладание лопнуло.

– Легко? Как ты можешь думать, что мне это легко? Практически с первого момента, когда я захватил тебя, я не думал ни о чем другом, кроме того, насколько трудно будет смотреть, как ты уходишь. Ты понятия не имеешь, как я хотел бы, чтобы обстоятельства сложились иначе, но я живу в реальном мире, Розалин. Не в какой-то дурацкой фантазии, где война – это просто неудобство, а ненависть, которую мы с твоим братом питаем друг к другу, можно легко устранить рукопожатием. И я не позволю моим чувствам к тебе помешать мне сделать то, что я должен сделать.

Несмотря на то что Робби злился на нее, Розалин почувствовала прилив счастья. Она знала это! Он признался, что испытывает к ней чувства. Чувства более глубокие, чем он сам это осознает. Это еще больше укрепило ее намерение остановить его, чтобы он не натворил такого, на что брат не сможет закрыть глаза. Но как до него достучаться?

– Все, чего я прошу, – не предпринимай решений в спешке. Удостоверься в том, что мой брат нарушил перемирие, прежде чем бросаться мстить ему. – Розалин положила свою ладонь ему на грудь, наслаждаясь гулкими ударами его сердца. – Пожалуйста, Робби, – это займет всего лишь несколько дней.

Бойд стоял абсолютно неподвижно, но эмоции внутри взрывались и сверкали, как молнии во время грозы. Господи, она не знала, о чем просила! Он не поставит под угрозу свое задание и все, за что он сражался половину своей жизни, ни для кого. Гибель его семьи должна что-то значить.

Все его инстинкты требовали, чтобы он нанес ответный удар Клиффорду. Жестокий удар. Только такой способ борьбы англичане понимают. А что Розалин предлагает взамен? Мечту? Надежду? Чертову волшебную сказку?

Он никогда этого не просил, но на мгновение с такой страстью захотел того, что она предлагала, что это потрясло его.

– Пожалуйста, – сказала она, прижимаясь к нему.

Мечта обрела форму медовой сладости ее рта. «Поцелуй ее. Возьми ее. Сделай ее своей».

Бойд схватил Розалин за плечи, в основном чтобы держать ее на безопасном расстоянии от себя, но и потому, что не мог больше терпеть ни минуты, не дотронувшись до нее. С момента, когда она вошла в его комнату, – дьявол, с момента, когда он бросил ее себе на колени! – он думал только о том, что ему хочется непрерывно ласкать ее.

Но сейчас она просила не этого. «Мы. Будущее».

То, чего она хотела, он ей дать не мог. Робби отпустил ее и отступил на шаг.

– Я принял решение.

– Но…

Он оборвал ее:

– Не надо. Не пытайся поставить себя между мной и моим долгом.

Ее глаза гневно сверкнули:

– Речь идет не о твоем долге. По крайней мере хоть в этом будь честен. Твой долг состоит в том, чтобы обеспечить перемирие – перемирие, которое ты уже заключил. Но оно будет поставлено под угрозу, если ты внезапно нападешь без причины. Если у тебя и остался здесь долг, как ты считаешь, так это убедиться, что ты прав. Речь идет о мести и личной вражде между тобой и моим братом – о дороге, ведущей в ад, по которой вы оба, как видно, решили спуститься. Он наносит удар, ты наносишь ответный удар, он ударяет еще сильнее. Где добро, где зло – вам все равно, все остальное не имеет значения.

Бойд сжал кулаки. Что, черт возьми, она знает об этом? Он и не рассчитывал, что она поймет. Она – англичанка.

– Мы пытались жить по вашим законам много лет, и посмотри, к чему это привело. Английская марионетка на троне, английские лорды в наших замках, невинные шотландцы повешены в собственном амбаре. Англичане годами не реагируют на наши требования справедливости. – Он склонился к ней чуть ближе. – Но знаешь что, Розалин? Сейчас они стали прислушиваться к нам.

Она пристально рассматривала его лицо. Розалин, должно быть, уже поняла, что он не собирается менять свое решение, поэтому использовала последнее оружие в своем арсенале – и оно оказалось очень мощным.

Слезы заблестели у нее на глазах, и она вцепилась в его руку, словно это был последний спасательный круг с тонущего корабля.

– Пожалуйста, Робби, умоляю тебя, пересмотри свое решение. Это всего лишь на несколько дней. Неужели ты не можешь сделать это для меня – для нас?

Мягкое прикосновение ее груди к его руке, опьяняющий аромат розы, окутывавший ее, полураскрытые губы, которые она протягивала ему как сладкий соблазн, – все это было мощным стимулом изменить принятое решение. Стены смыкались вокруг. Уголком глаза он видел неясно вырисовывающуюся кровать.

Розалин не должна была приходить сюда, черт побери! Он предупреждал ее. Он был разгорячен, встревожен и отчаянно нуждался в облегчении, которое она так невинно предлагала.

А может быть, не невинно?

Бойд застыл, вспомнив ту ночь, когда убежал ее брат.

– На это раз номер не пройдет, Розалин.

Между ее бровей появилась складка, словно она была в замешательстве.

– Сначала ты предлагала себя, чтобы спасти племянника, теперь ты хочешь спасти своего брата. Это ты предлагаешь в качестве сделки?

У нее вырвалось возмущенное восклицание, а глаза впились в него. Но он еще не закончил. Он вызывающе и грубо провел своими бедрами по ее бедрам.

– Стоит мне воспользоваться твоим приглашением на этот раз?

Она посмотрела на него, словно он был самым последним подонком. Таким Робби себя и чувствовал в этот момент. Он инстинктивно замер, ожидая пощечины, которую, без сомнения, заслужил.

Но она не дала ему шанса отделаться так легко. Безучастно она отстранилась от него:

– Я предложила это свободно и без всяких условий. Ты просто чертовски слеп, чтобы увидеть правду. Ну что ж, иди и получи свою войну, Робби. Если это все, чего ты хочешь, ты это получишь. Я не буду больше сражаться с тобой. Я не буду больше сражаться за тебя.